Пусть скажут мне, какое было именно утеснение кабардинцам: утеснялись и они в исповедании магометанского закона? Нет. Все-августейшая императрица позволяет свободное каждому исповедание вер и требует только верности, которую кабардинцы троекратно нарушали. Бог сам, видя клятвопреступников, может ли взирать на них милосердым оком? Пусть скажут мне, какое от войск российских чинимо было угнетение кабардинцам: дерзость и буйство их возбудило в них дух измены; они начали впадать во все места, резали людей, проезжающих и слабо вооруженных, грабили селения и отгоняли скот.
Ныне, возвратясь я на линию, хочу обратить вверенное мне оружие в наказание дерзких преступников. Духовенство да будет уверено, что не коснусь я их закона; народ да будет уверен, что оставлю я всех верных в покое и прииму их под покров императорского оружия; преступников же буду гнать, разить и карать, доколе не придут они с раскаянием и падут к ногам просить помилования».
Получив такое объявление и видя, что значительный отряд русских войск находится уже на реке Малке, кабардинцы сочли неудобным выказывать сопротивление. Представители преданной нам партии тотчас же явились в лагерь, просили защиты и оставались среди русских войск, пока те не оставили Кабарды. Некоторые князья из враждебной нам партии также явились в русский лагерь с повинной и уверениями в своей преданности России. П.С. Потемкин объявил им, что требует выдачи пленных, возвращения всего награбленного имущества и плату за убитых. Князья обещали исполнить требование, но, хотя по этому поводу созывали собрание, видно было, что хотели только протянуть время, ибо одновременно с совещанием они отправляли в горы свои семейства, подвластных, скот и имущество[213]. По-видимому, совещавшиеся ожидали прибытия в Кабарду скопища лжепророка и тогда намерены были действовать по обстоятельствам.
Получая ежедневно сведения, что Мансур намерен соединиться с кабардинцами и что толпа его весьма значительна, Потемкин присоединил к себе бригадира Апраксина с его отрядом, состоявшим из Владимирского полка, численность которого вместе с его гренадерскими ротами не превышала 500 человек, пяти эскадронов Астраханского драгунского полка и 400 казаков донского Кутейникова полка[214]. Присоединение этого отряда командующий войсками считал необходимым, чтобы в случае появления лжепророка в Кабарде нанести ему окончательное поражение.
Желание П.С. Потемкина не исполнилось, так как предполагаемое соединение не состоялось. Истощение лошадей и недостаток продовольствия парализовали все движения Мансура и вынудили его просить кабардинцев прислать для его ополчения с каждого двора по корове и мешку муки[215]. В ожидании присылки и в поисках средств к пропитанию лжепророк остановился близ станицы Червленая и расположился лагерем на противоположном берегу Терека. Он пытался было переправиться на нашу сторону, но был прогнан выстрелами из орудий следившего за ним отряда полковника Лунина[216]. Простояв несколько дней, Мансур двинулся дальше, но совершенно неожиданно для себя встретился с отрядом полковника Нагеля.
Имея приказ действовать наступательно, полковник Нагель собрал в Моздоке отряд, в который вошли второй Московский полк, гренадерский батальон из рот Кабардинского и Селенгинского полков, два эскадрона Астраханского драгунского полка, Моздокский казачий полк, 150 гребенских и семейных казаков и 150 донских казаков. Чтобы воспрепятствовать соединению лжепророка с кабардинцами, Нагель торопился выступить из Моздока и едва стал подниматься на первые гребни гор, как встретил неприятеля, занявшего весь лес и ущелья между Григориополисом и Малой Кабардой. По мере приближения русских войск горцы поджигали все опустевшие селения Малой Кабарды и постепенно окружали отряд полковника Нагеля. Русские войска видели, как отдельные группы всадников, скрывая главные свои силы, вертелись пред ними, не смея приблизиться. Горцы думали заманить нас в лес и ущелья, но, видя, что их желание не исполняется, с рассветом 30 октября атаковали отряд полковника Нагеля с разных сторон. Отбитые, они засели в ущельях и открыли огонь по нашим войскам. Полковник Нагель вызвал охотников и, подкрепив их гребенскими казаками и гренадерскими ротами Московского и Кабардинского полков, приказал выгнать неприятеля из укрытий. После самого ожесточенного пятичасового штыкового боя горцы были вынуждены отступить и скрылись в лесу, оставив на поле сражения много убитых и раненых[217].
216
Рапорты Потемкину полковника Савельева от 23 октября и полковника Лунина от 24 октября.