Шамхал все-таки не был вполне доволен милостями императора и, как азиятец, был жаден и корыстолюбив до крайности. Благодаря за назначение его ханом Дербентским, Мегдий просил о пожаловании ему, в знак ханского достоинства, знамени; об освобождении дербентских деревень от всякой повинности и вноса податей и, наконец, об увеличении ему содержания, считая поручаемое недостаточным, – поелику, писал он, я имею много издержек относительно приготовления войск моих и других дел»[87].
Главнокомандующий обещал исходатайствовать ему знамя, но отказал в прибавке содержания и в освобождении жителей от платежа податей и повинностей.
Между тем Ших-Али-хан, остававшийся все это время в Кубе, не мог, конечно, быть праздным зрителем совершающихся событий. Он набирал себе партию преданных, искал помощи у соседей, и Глазенап скоро узнал, будто бы в Кубу пришло до 4000 персидских войск с четырьмя орудиями; что Сурхай-хан Казикумухский снова набирает войска и намерен, соединившись с персиянами, идти к Дербенту и атаковать его. Хотя слухи о численности неприятеля и казались слишком преувеличенными, тем не менее за неприбытием десанта и флотилии,
Глазенап, не продолжая своего движения вперед, решился остаться в Дербенте и выждать, пока не выяснятся намерения противников.
Посланный в Кубу наш лазутчик принес известие, что в окрестностях этого города, по деревням, действительно стоят персияне, но число их не более 2000 человек; что они находятся в весьма плохом состоянии и ощущают недостаток в продовольствии, которое берут силой у окрестных жителей. Командированный в Карабаг, вместо майора Лисаневича, подполковник Котляревский доносил также, что Аббас-Мирза переправился было на нашу сторону Аракса, но 21 июля, вечером, перешел обратно и потянулся на Мугань, как слышно, с целью перевести всех тамошних жителей в Ордубат, и по просьбе Касим-бека, брата Мустафы-хана Ширванского (Шемахинского), свергнуть последнего с ханства и возвести Касима[88].
В конце июля прибыл в Ширвань посланный Аббас-Мирзы с объявлением, что шах возложил на своего сына и наследника изгнать талышенцев из Сальян и передать этот магал (волость) в ведение ширванского (шемахинского) хана в том случае, если последний даст свое войско в помощь персиянам и будет действовать с ними против русских[89]. Мустафа, зная, что Касим давно ищет его погибели, не верил льстивым обещаниям персиянина.
Войска я не дам, отвечал он посланному; мое войско не пойдет против русских; я не буду служить шаху и Сальян от принца не хочу.
Опасаясь разорений, Мустафа просил прислать ему в помощь отряд русских войск. Эта просьба, за неимением войск, готовых к движению, не могла быть удовлетворена безотлагательно, а между тем Аббас-Мирза, находившийся с своими войсками близ Джавата, лежавшего при слиянии рек Куры и Аракса, вторгнулся в Ширванское ханство. Передовые его отряды появились близ города Шемахи и увели с собой нескольких жителей, которых Мустафа не успел переселить в горы. Последний скрылся сам на Фит-Даге, укрепленной горе, куда приехал к нему другой посланный от наследника персидского престола, с предложением покориться и с обещанием полного прощения[90]. Отказавшись и на этот раз исполнить требование Аббас-Мирзы, ширванский хан снова просил нашей помощи.
Ближе других к Ширвани стоял тогда генерал-майор Небольсин с своим отрядом, только что возвратившимся из Карабагской экспедиции, и расположенным на реке Курак-Чае. Как только Несветаев получил первую просьбу Мустафа-хана Ширванского и узнал, что Аббас-Мирза переправился через реку Куру, он предписал генерал-майору Небольсину прогнать неприятеля и для того следовать через Аскарань к Джавату. Движение это не могло состояться скоро, за неимением запасного провианта, заготовление которого производилось весьма медленно. Хотя в елисаветпольский магазин, как ближайший к расположению отряда, и было доставлено пшеницы до ста четвертей, но она тотчас же была разобрана полками и командами на текущее продовольствие, а магазин оставался по-прежнему пустым.
89
Письмо Мустафы графу Гудовичу 24 июля 1860 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, том III, № 531.