Часть I
1. Далекое прошлое земли войска Донского
Широко, в приволье зеленых степей, течет Дон. Зеркальной лентой блестящего серебра извивается он среди полей, между белых мазанок станиц, между зеленых садов, по широкому степному раздолью. И медленно и плавно его течение. Нигде не бурлит он, нигде не волнуется. Зеленые деревья обступили его берега, придвинулись близко к воде, отразились в зеркальной глади широкой реки и будто глядятся в нее. Там точно скалы нависли крутые утесы, виноградник сбежал к самой воде и темные гроздья висят между крупных узорных листов. Медленно и плавно катит свои волны Дон. Будто спит на песчаном перекате, точно и не течет, а замер, застыл на одном месте. Недаром и зовется он – Тихий.
Тихий Дон!.. Тихо в могучем просторе его степей. Зацветут весною его берега пестрыми цветами, дивным запахом наполнится степь, а потом все сильнее и сильнее станет палить солнце и выгорит, пожелтеет и почернеет степь… Понесется над ней знойный ветер, помчит сухое «перекати-поле» и принесет пряный запах полыни в станицу… Придет и мороз. Замерзнут стоячие воды озера, станет и Дон. Белым саваном снегового покрова оденется степь. Заревет над нею страшный буран и в хороводе снежинок закроет свет Божий, и станет темно и жутко… Тогда только держись в степи, оберегая табун, чтобы ветер не угнал его в самое море.
Изображения скифов на древнегреческой Никопольской вазе, хранящейся в Санкт-Петербурге в Императорском Эрмитаже
Начавшись в русских землях, медленно и плавно идет Дон, широко разливаясь в низовьях, делясь на множество рукавов, и наконец, свободно и вольно вливается в синее море – море Азовское. За Азовским морем лежит дивный Крым. Там синеют причудливые узоры гор, спускающихся золотистыми обрывами скал к чудному синему морю – морю Черному…
По всему этому краю, по обоим берегам Тихого Дона, живут донские казаки. Из года в год кипит и волнуется жизнь по станицам; одни родятся, другие умирают, там казаки вернулись из полков домой, а там, глядишь: – старик отец запряг в телегу волов, привязал сзади боевого коня и везет уже сына на сборный пункт. В одной семье радуются появлению сына, молодого казака, в другой – поют панихиду: умер старик дед, участник многих походов… На станичном кладбище прибавляется крест и семья ставит новый голубец. Отцы говорят, что дети не похожи на них, живут не по-старому, не по-казачьему, а послушаешь дедов – так тогда жизнь и совсем была иная. И хочется узнать эту старую жизнь, хочется узнать, что было вчера, в прошлом году, десять лет тому назад, сто лет… двести…
Ан память и изменила. Самые старые люди уже не помнят, не знают, путают события. Нужно искать по книгам, вдумываться в слова старых песен, изучать самую землю донскую, искать тех следов, которые оставили на ней люди, когда-то жившие на нашем месте, нужно исследовать историю Донского войска. И вот, исследуя ее, встречаешь дивные картины былого. Удивляешься мужеству, стойкости, святой, непоколебимой вере во Христа наших дедов. Удивляешься – и любишь всех. Чем ближе узнаешь прошлое Тихого Дона – тем крепче его любишь. Боже мой! Сколько людей раскидало свои кости по этой степи, сколько казаков сложило смелые головы по берегам Дона, сколько лежит на дне Азовского и Черного морей! Кровавая борьба, неустанная война шла здесь из года в год, изо дня в день, здесь спали не иначе, как с оружием в руках, здесь жили тревожной боевой жизнью, не зная покоя. Отсюда выходили герои, удивлявшие весь мир своими победами… Как же не полюбопытствовать узнать это прошлое, не пожелать приподнять завесу веков и взглянуть, что же было давно, давно, за много лет до нашей жизни…