Казаки были вытеснены из родных домов, точно как будто отцы их переженились на других жёнах. (На эту тему любит петь наша народная муза.) Казацкими отчимами сделались паны, которые, в начале казачества, обороняли родной край от врагов христианства наряду с казаками. Паны, эти исконные патроны церкви, допустили её падать в руины; их новые жёны, эти привилегии, эти «шляхетские вольности», эти громадные пожалованья и придворные связи, завели их Бог знает куда в сторону от ближайшего долга их. Паны до того потеряли чутьё единства племени и веры, что собственные их семьи, как например семья знаменитого князя Острожского, «главы православного движения», «главного деятеля защиты православия против римского католичества», принадлежали к противоположным церквям. Церковь действительно «не могла находить у них никакой поддержки внутри родного края»; а без панов мещане и сельские хлиборобы не были, в политическом и социальном смысле, народом. Церковь запустела, точно «Святая София» перед глазами у киевского воеводы, и в неё — можно сказать почти что без фигуральности — начали загонять скот… Между тем невольные беглецы образовали сильную корпорацию; и вот русская церковь, в лице своих истинных братчиков мещан,
И прикликала. Собрались одичалые дети, в качестве нововписанных в братский реестр братчиков, и стали многолюдной толпой вокруг церкви, «голы как бубен, страшны зело», как бы сказал о них московский поп Лукьянов. Враги православия отступили в ужасе. Церковь подняла тогда своё знамя; иноческой рукой Иова высоко подняла она его над русской землёй, и уже никогда не спустила своего флага. Эта картина согласуется больше первой с достоинством идеи, заключающейся в словах вера и церковь. Она не стоит в противоречии с беспощадной и беспутной резнёй, пожарами, опустошениями, истребительными грабежами казацкими. Она гармонирует с понятием о целом составе украинско-русского народа, в истории которого казачество исполнило только временную, хоть и весьма трудную, функцию. Она, наконец, не оскорбляет нашего чувства за тех из наших предков, которых чистые «от всякие скверны» руки были достойнее казацких рук нести святое знамя веры своей.
КОНЕЦ ВТОРОГО ТОМА.
ПРИЛОЖЕНИЯ КО ВТОРОМУ ТОМУ
