На однозначную позицию Константина в отношении Цецилиана сторонники епископа Майорина ответили на вид очень ловким, а в действительности весьма проблематичным ходом. 15.4.313 г.н.э. они попросили императора передать решение спора галльским епископам. Эдуард Шварц подчеркнул значение этого шага: «Первый раз в истории церкви в качестве высшей инстанции появляется созданный императором синод: это прелюдия Никейского собора» («Император Константин и христианская церковь». Лейпциг, 1936). Константин ответил на эту просьбу и поручил подготовку обсуждения епископу Рима Мильтиаду. Синоды в Риме (октябрь 313 г.н.э.) и Арле (август 314 г.н.э.) занимались этим конфликтом. К единому мнению прийти не удалось, потому что галльские и италийские епископы приняли сторону Цецилиана, а преемник Майорина Донат был отлучен от церкви из-за его обращения с отрекшимися.
Конфликт обострился прежде всего потому, что противники Цецилиана в лице Доната располагали страстным агитатором и предводителем, который объяснял позиции своих сторонников в многочисленных литературных произведениях. По Донату, который разделял теологические соображения Киприана, сторонники этого раскола стали называться донацианами, или донатистами, которые, со своей стороны, называли всех христиан язычниками. Даже посреднические попытки самого Константина, к которому обратились разочарованные результатами синода в Арле донатисты, плодов не принесли. В послании к викарию Африки Цельсу Константин в начале 316 г.н.э. угрожает своим личным вмешательством: «Тогда я покажу своим приговором Цецилиану и его противникам, какое почитание подобает всевышнему Богу и какой вид богослужения доставляет ему радость. Также я после тщательного расследования узнаю и выведу на свет Божий, что скрывают эти глупые и неразумные люди. Людей же, которые эти дела совершают и делают то, что не служит всевышнему Богу, я уничтожу и раздавлю. Что же есть более важное для меня, чем разрушать все заблуждения, устранять все дерзости и заботиться о том, чтобы все исповедовали истинную религию?» (Оптат Милевский «Против донатиста Пармениона»),
Письмо Константина к Цельсу включает в себя поразительные элементы. Император претендует не больше и не меньше, как быть авторитетом в вопросах религии, определять настоящую религию и знать правильные формы богослужения. Своими упреками он продолжает древнеримские традиции и представления; в основе он разделяет принципиальные позиции Диоклетиана. К тому же Константин довел конфликт до крайности. Ввиду внутриполитических событий на Балканах он не смог сам отправиться в Африку, однако римские власти Северной Африки применили свои полномочия против донатистов, что привело к еще большим беспорядкам. Донатистские церкви были закрыты, епископы изгнаны, созданы мученики, которые придали движению еще большее воодушевление. Первый раз здесь был применен инструмент преследования со стороны Римского государства во имя католической церкви, впрочем, безуспешно.
Смена курса Константина в 321 г.н.э. была обусловлена предстоящей борьбой с Лицинием. Неожиданно он решился на толерантность по отношению к донатистской церкви и даже на то, что позволил вернуться изгнанным епископам. В послании ко всем епископам Африки и прихожанам католической церкви новый курс был обоснован так: «К чему обязывает вера, на что способно благоразумие и что может сделать чистота, я, как вы знаете, попытался сделать в своей службе человечеству. Поэтому по нашим законам мир священного братства, милость которого Бог вложил в сердца своих рабов, должен всегда сохраняться благодаря всеобщему согласию. Но так как наше намерение не может проникнуть в некоторые головы и одолеть упорно липнувшие преступления, которые до сих пор успешно защищали свою злонамеренность, мы должны следить за народом, чтобы он благодаря милосердию всевышнего Бога, от них отказался. Ибо от него мы должны ждать спасения, потому что все благие намерения и деяния будут возданы по заслугам» (Оптат Милевский Приложение 9).
Но учреждения донатистов не дремали. Еще в 330 г.н.э. Константин должен был смириться с тем, что донатисты завладели им самим созданной базиликой в Константине, столице Нумидии, и утешил католических епископов тем, что прикажет построить им еще более прекрасную новую базилику. Благодаря своему триумфу над противниками, а также над Римским государством донатисты получили долго не умирающую традицию. Не случайно, что позже именно в их рядах вмешательство императора в церковные вопросы было решительным образом отвергнуто, как это отражено в гордом вопросе Доната: «Что общего имеет император с церковью?» Движение донатистов укрепилось не в последнюю очередь потому, что в него влились древние североафриканские традиции, а позже к нему присоединились группы циркумцеллионов, странствующих монахов-еретиков. Даже Августину не удалось интегрировать это движение; донатизм пережил и гонения вандалов и прекратил свое существование только после завоевания Северной Африки исламом.