«Римская республика», как государственная и общественная формация, для отдельных римских граждан ассоциировалась с республиканской «свободой» и была наполнена антимонархическим содержанием, а также сознанием непосредственного участия в решающих событиях, сознанием правовой защиты и полной личной свободы. Еще для апостола Павла фраза «я римский гражданин» содержала последний отблеск правового привилегированного положения, а именно права на справедливый судебный процесс. Античность не знает такого государства, в котором отдельный гражданин был бы так эффективно защищен от злоупотреблений государственной власти, как в классической римской республике. И эта гражданская свобода ускорила возникновение политических идей нового времени. Она была отражена в пафосе начала Французской революции и первой фазе образования Соединенных Штатов. Она навсегда стала основной частью политических традиций Европы.
После победы при Филиппах Антоний являлся главным лицом в римской политике. Его власть и пост достигли кульминационной точки. Антоний был вынужден заключить с Октавианом предварительный договор для решения насущнейших проблем. Для себя он избрал другое поле деятельности на востоке империи, где возникла необходимость в системной реорганизации римского господства. К тому же Антонию нужно было обязательно добыть там деньги для жалования своим легионам, для обеспечения ветеранов, а также для вознаграждения своим младшим офицерам и приверженцам. Как бы ни была тяжела эта задача, как бы ни были серьезны конфликты с соперничающими партнерами, его поджидала удача.
Совсем по-другому складывались обстоятельства для Октавиана: на его долю выпало обеспечение ветеранов в Италии и борьба против Секста Помпея, пиратство которого становилось все более обременительным. Речь шла о том, чтобы за короткий срок предоставить приблизительно ста тысячам бывших легионеров Цезаря небольшие крестьянские хозяйства, которые можно было получить только путем жесточайшей экспроприации. Совершенно очевидно, что эта задача вызвала ненависть, зависть, недоверие и обвинения как жертв, так и конкурирующих получателей,
Для опасной борьбы с Секстом Помпеем у Октавиана не было никаких предпосылок, Сам он не обладал опытом о ведении войны на море, она являлась фактической прерогативой противников Цезаря. Октавиан должен был основательно подготовить войну на море против Секста Помпея и против морских вооруженных сил противников Цезаря, построить собственный флот и к тому же подвергать себя большой опасности. Кроме того, он не мог действовать по своему усмотрению, потому что приверженцы Антония пристально следили за каждым его шагом. Антоний незримо присутствовал в Италии, благодаря многочисленным ветеранам, младшим командирам и союзникам.
Антоний умел соединять самоотверженный труд с удовольствиями. Зимой 42—41 гг. до н.э. он был еще в Греции, там прежде всего устроил себе чествования в Афинах, выдавал себя за приверженца греческой цивилизации и быстро завоевал популярность приветливостью и широтой натуры. В феврале 41 г. до н.э. он через Вифинию отправился в Эфес, где был принят как новый Дионис — полное глубокого смысла отождествление склонного к оргиям и всяким излишествам сангвиника. После того, как Антоний провел некоторое время в Эфесе, он с большим успехом посетил регионы Малой Азии и Сирии.
При оценке деятельности Антония на Востоке нужно избегать тех крайностей, которые имеются в античных сообщениях и в современных специальных исследованиях. Из античных источников следует, что в те годы Антоний, где бы он ни был, проводил свою жизнь в бесконечных празднествах. Он общался с актерами, танцорами и музыкантами, художниками и философами, вызывая восхищение тех, кто извлекал из этого пользу. Само собой разумеется, государства и города Востока оказывали все мыслимые и немыслимые почести могущественному римлянину. Антоний почитался как спаситель, благодетель и новый Дионис.
Однако это не мешало Антонию накладывать большие контрибуции. Города провинции Азия, например, которые еще до убийства Цезаря крайне истощились, должны были выплатить в течение двух лет налоги за девять лет вперед, причем эта сумма являлась уступкой, так как сначала Антоний потребовал гораздо более крупных взносов. Несмотря на эти крайности, из которых одни обуславливали другие, и которые упорно подчеркивают античные источники, было бы абсурдно видеть в Антонии только бонвивана, распутника и кровопийцу.