Читать онлайн "История Вселенских соборов. Часть I. Вселенские соборы IV и V веков" - Лебедев Алексей Петрович - RuLit

Влияние деятельности Афанасия в пользу Никейского символа с востока перешло и на запад. Церковь Римская веровала так же, как и церковь Александрийская и Иерусалимская. Движениям арианским она противопоставляла тот же символ Никейский, как незыблимое основание истинной веры. Западные епископы па соборе Сардикийском (в 344 г.) замечали[109], что «достаточно символа Никейского и что нет более нужды ни в каком другом символе»[110]. На соборе Риминийском (в 359 г.) те же западные епископы, согласно с воззрениями Афанасия защищали неизменность и важность символа Никейского. Их неизменное решение состояло в том, чтобы «эту веру содержать постоянно и блюсти ее до конца». На соборе Рнминийском собралось более 400 православных епископов[111]. Римская церковь шла рука об руку с церковью Александрийской в охранении веры Никейской. Папа Юлий (337–352 г.) был, можно сказать, правой рукой Афанасия. Папа и Афанасий общими силами старались о ниспровержении такого врага, каким было арианство. Не раз Афанасий находил себе защиту и помощь в Риме, на западе. Под покровительство Рима становились и другие епископы, осужденные арианами на востоке за приверженность к Никейской вере, напр. Маркелл Анкирский, Асклепа Гасский и др.[112]. В духе папы Юлия действовал и Дамас (с 366 года). Преемник Афанасия Петр Александрийский, избегая напастей от ариан, ищет и находит себе защиту в лице указанного папы римского Дамаса[113]. Таким образом, Римская, а за ней и обширная западная церковь более или менее твердо стала на защиту Никейского собора.

Последней страной, в которой исповедание Никейское сохранялось в полной мере и в которой оно нашло оплот против своих врагов был Иллирик (Македония, Ахаия, Дакия). Церковный историк Сократ, самоличный наблюдатель хода церковных дел в Иллирике[114], в своей истории неоднократно говорит о том, что ересь арианская не проникала в этот церковный округ и чтоздесь процветало Никейское исповедание[115]. По словам Василия Великого, в Иллирике строго хранилось единение в отношении к вере Никейской[116]. В особенности таковы, по свидетельству его, Ахаия и Македония[117]. Тот же Василий с восторгом пишет к епископам Фессалийским: «вы светила (φωστῆρες) церкви, которых очень немного и которых легко перечесть при теперешнем плачевном состоянии дел»[118]. Итак, Иллирик стоял на стороне Никейской догмы. Действительно, св. Афанасий в числе защитников Никейского символа поставляет Александра, епископа Фессалоникийского[119], который то вступает в переписку с Афанасием, то посредством писем же защищает его деятельность и личность[120]. Едино- душным с Афанасием представляется и другой епископ Фессалоникийский — Иеремия[121]. Церковь Римская пишет к Иллирийцам, как таким верующим, с которыми у ней хранится одна и та же вера Никейская[122]. Из истории Иллирика времен арианских смут известно, что здесь собирались соборы в видах защищения Никейского исповедания[123].

Итак, вот те страны, где во время господства арианства, в IV веке, сохранялась в наиболее чистом виде приверженность к Никейскому символу. Здесь утвердилось Никейское направление богословствовапия. Что же касается до остального востока, то на нем, как мы увидим сейчас, преимущество оставалось за направлением антиникейским, арианствующим. На востоке — в Снрии, Азии, Понте и Фракии, — встречаем только отдельных личностей, ревностно защищавших Никейскую веру. Таковы были славные каппадокийцы: свв. Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, посвятившие свою жизнь на борьбу с арианством. Из них Василий Великий прямо именовал себя «наследником отцов Никейских»[124],–

имя, которое с полною справедливостью могли усвоять себе и оба Григория. Привязанность этих святителей к Никейскому учению отчасти обусловливалась тем, что все они воспитаны были в принципах александрийской богословской школы. Василий и Григорий Богослов ревностно изучили самаго главного представителя александрийской школы Оригена, — «собирали книги Оригена и по ним учились экзегису»[125], сделали сборник из его сочинений с именем: «Филокалия»[126]. Григорий Нисский со своей стороны в сочинениях своих ясно носит следы влияния на него указанного александрийского учителя. Эти три каппадокийца в их церковной деятельности были одушевлены одним и тем же духом, были защитниками православия: потому что Василий и Григорий Богослов были задушевными друзьями, а другой Григорий был родной брат Василия. Они высоко чтили православную деятельность Афанасия Великого. Мы знаем, какими хвалами возвеличили они имя этого епископа александрийского. Отображать в своей жизни и действиях принципы Афанасия было их желанием и искренним стремлением. Так, Василий прямо заявлял, что в своей деятельности по отношению к арианам он руководствуется правилами Афанасия[127], и Афанасий находил, что Василий Великий, как пастырь, отвечает самым пламенным желаниям защитников Никейского собора. В послании к пресвитеру Палладию он называет Василия «хвалою церкви» (х αύχημα τῆς έхх λησίας) и призывает «прославлять Господа, давшаго Каппадокии такого епископа, какого желает иметь всякая страна»[128]. Каково было положение этих трех защитников Никейской веры на своей родине, в Понте, это видно в особенности на примере Василия. Из его писем можно догадываться, что он со своими православными идеями иногда чувствовал себя одиноким среди множества здесь ариан. Он казался по своему учению «подозрительным» для других епископов Понта[129]. Его обвиняли в савеллианстве, в котором обвиняли враги православия всех защитников Никейского собора[130]. Ему ставили в вину, будто он вводит какую-то «новую веру»[131], приписывали ему положительное «богохульство» (είς ϴ εόν βλασφημία). Именно ему приписывали мысли, обязанные своим происхождением Аполлинарию[132], который выдавал себя за приверженца Никейского учения. Таким образом, видно, что положение защитников православия в Понте было не тем, каким оно было в Александрии, Риме и Иллирике. — К числу отдельных защитников Никейской догмы на востоке должно отнести: в Константинополе — Павла, бывшего некоторое время епископом столицы[133]; в остальной Фракии — епископов, перечисляемых Афанасием[134]; в Сирии- мужей, упоминаемых Феодоритом[135].