[471]. Максим, заметим, принадлежал к писателям не из последних[472]. С этим-то Максимом в самые искренние отношения вступил Григорий в Константинополе. Он был истинным другом (φίλος) Григория[473]. «Кто был так расположен ко мне, как этот Максим?» пишет Григорий. Он жил со мной под одной кровлей, вкушал с одной трапезы, разделял мои мнения и предположения. Он вооружался на людей зломудренных, а мои поучения хвалил усердно»[474]. Григорий на первых порах ожидал от Максима только одного добра для церкви и веры. Он посвятил ему слово[475], в котором вызывает его, с полною надеждою, стоять за истину. Он говорил, обращаясь к Максиму: «приступи, увенчаю тебя нашими венцами; пред Богом, пред ангелами, пред всею церковью, громогласно провозглашу о тебе, победившем ложь ересей, чтобы приять небесное царство, стать Богом (ϴ εόν γενέσθαι), не подлежащим страданию»[476]. Называет его «христианином паче всех»[477] (x ριστιανός ὑπὲρ πάντων). После этих похвал Максиму он замечает: «посрамлий восстания ересей, тем ревностнее, что ты искусился уже в страданиях»[478]. Кроме этого Максима Григорий завязывает сношения с церковью александрийской. Так он сам упоминает о письме к нему Петра александрийского[479], ученика Афанасиева[480]. Кроме того он с удовольствием встречает лиц, прибывших из Александрии в Константинополь, между которыми были епископы, духовенство[481]. Григорий принял, этих лиц с распростертыми объятиями и почтил их похвальным словом[482]. Он с восторгом говорил к прибывшим из Александрии: «Скажу приветствие пришедшим из Египта! От вас бо промчеся слово (1Сол. 1, 8), ко всем людем, право исповедуемое и проповедуемое; вы лучшие плододелатоли из всех, особливо ныне правоверующих. Духовно питаете не один народ, но едва не целую вселенную. Вы питомцы и порождения великих наставников и подвижников истины, которых ничто не подвигло и не убедило изменить в чем-нибудь Троице и повредить учение о Божестве». «Посему объемлю и приветствую тебя лучший из народов, народ христолюбивейший (λαϖ ν φιλоx ριστόνατε), пламенеющий благочестием. Народ мой! Ибо действительно мой. Вот я даю деснщу общения при стольких свидетелях видимых и невидимых»[483]. Что Григорий вступал в связи с александрийцами, это некоторым не нравилось в Константинополе (xἃ ν μὴ δox ῆ τo ῖς βασx αί νουσι)[484]. Александрийцы со своей стороны примкнули к Григорию[485] (προϭ δραμό ντες ἡμῖν, μηδὲ ώς ξένo ις, ἀλλ᾿ ὑμε τέροις). Но все эти близкие связи Григория с александрийцами значительно порвались после того, как египтяне устроили поистине дурное дело. Они посвятили для Константинополя нового епископа в лице Максима, конечно, с его согласия, в оппозщию Григорию. Это было крайне неожиданно. Теперь Григорий начинал понимать александрийцев. Прежний друг Григория Максим превратился для него в его первейшего врага[486]. Александрийцы сделались для него злом, предметом горьких жалоб, нападок и ногодования[487]. Посвящение Максима было отвергнуто в Константинополе и Грнгорий успокоился. При таких обстоятельствах собрался собор Константинопольский, вселенский. На соборе, в начале, не было епископов из Египта. Он составился исключительно из епископов восточных[488], т. е. епископов антиохийского направления. По-видимому, положение Григория среди епископов не одинакового с ним богословского строя мысли было естественно. Однако при начале собора этого не видим. Дела собора сосредоточивались в руках Мелетии антиохийского, о котором Григорий отзывался так: «он весь был в Боге (ϴ εοῦ γέμων), светлый взор его внушал уважение»[489]. Течение дел на соборе под руководством Мелетия, пользовавшегося безусловным авторитетом и всеобщим уважением, идет как нельзя лучше. Григорий утвержден от собора архиепископом столицы, Константинополя[490]. Сделано ли еще что под председательством Мелотия на том же соборе — неизвестно. Смерть прервала благотворную и миротворную деятольность Мелетия. Мир, доселе царствовавший на соборе, сменяется спорами и несогласием. Чем дальше, тем больше Григорий расходится в воззрениях с прочими членами собора. Желание Григория, ставшего по смерти Мелетия первенствующим членом собора, желапне быть на соборе подобным регенту, управляющему двумя хорами певчих и приводящему в гармонию их пение, не осуществилось[491]. Известный уже нам вопрос о Павлине разъединяет его от остальных членов собора. Собору казалось, что Григорий хочет добиться благорасположения Запада, сделать уступку римскому епископу, чего не хотели отцы собора. Возникло опасение за самостоятельность восточной церкви. Григорий со своими александрийскими симпатиями оставался одиноким на соборе, состоящем из восточных, антиохийствующих. Григорий и собор перестали понимать друг друга[492]. Но на этом дело не кончилось.
вернуться
Epist. (9) ad Maximum philoы. Твор. VI, 44.
вернуться
Ullmann. Gregorius von Nasians. S. 206.
вернуться
Greg. Theol. De vita sua. Col. 1095. Твор, VI, 35.
вернуться
Слово «в похвалу Ирона». Под Ироном нужво разуметь именно Максима (см. Тв. Св. Гр. ч. II. 266, примеч. Ullmann. ibid. S. 201). Вопрос этот, по нашему мнению, не требует дальнейших доказательств.
вернуться
Orat. in landem Hieronis philos Col. 1200–1. Migne. t. 35. Твор. II, 268–9.
вернуться
lbid. col. 1220. Твор. 285. Утверждение Феодорита (V, 8, а за ним Каллиста: Niceph. Callist. Hist, ecclee. XII, II), что Максим был аполлинарист, ни на чем не основывается. Григорий не стал бы так высоко отзываться о Максиме, если бы он был еретик, аполлинарист, и впоследствии он ничего не говорит о Максиме в подобном роде. Нужно помнить, что для Феодорита, как антиохийца, все несогласные с принципаии антиохийской школы казались аполлинаристами.
вернуться
Gгеgог. Theol. De vita sua. Col. 1088. Твор. VI, 32.
вернуться
Ullmann. 203–4, 242, Это духовенство александрийское прибыло с корабельщиками, привозившими хлеб в столицу. См. об этом: Горского, жиз. Афан. стр. 65; Greg. Tbeol. orat. In Aegyptiorum adventum. Col. 241. 248. Твор. III. 183. 187.
вернуться
Когда произнесена была «речь к Египтянам», Ульманн (S. 206– 7) затрудняется определить, но склоняется к мысли, что она сказана уже после катастрофы с Максимом, впрочем, доказательства его в пользу этой мысли оч. слабы.
вернуться
В речи к Египтянам Григорий восхвалил и их епископа Петра.
вернуться
Orat. in Aegyptiorum adventam. Col. 241–245. Твор. 183–6.
вернуться
De vita sua. Col. 1060 et. cet. Твор. VI, 29 и дал. История с Максимом произошла до собора.
вернуться
Ibid. Col. 1135. Твор. 53. Theodor. V, 8.
вернуться
De vita sua. Col. 1136–1138. Твор. VI, 52–54.
вернуться
Ibid. Col. 1138 et cet. Твор. 54 и дал.