Считаю излишним указывать на другие, более второстепенные побуждения при составлении нашего сочинения, как-то: новость и неисследованность некоторых важных документов, желание дать домашнее чтение для своих учеников по этому важному предмету и пр.
Вот главное, что побудило меня выступить со своим сочинением на суд людей науки и просвещенной публики в надежде, что прения или утвердят меня в моих воззрениях, или укажут мне лучшие пути в понимании предмета.
I. Никейский первый Вселенский собор
Что угодно было тремстам епископам, это есть не иное что, как мысль самого Бога, особенно когда в умах стольких и такого рода мужей присутствовал Дух святый, Который открывал им Божественную волю.
Догматический вопрос, занимавший внимание отцев Никейского перваго вселенского собора, состоял в том: нужно ли признавать Сына Божия Богом равночестным с Богом Отцом, или лишь совершеннейшою из тварей, или же хотя и признавать Его Богом, но Богом не равного достоинства с Отцом.
В чем выразилась деятельность отцов собора при обсуждении указанного вопроса — в точности мы не знаем. Потому что актов этого собора или точных записей всего происходившего на соборе Никейском мы не имеем, как имеем подобные акты относительно соборов вселенских, начиная с Ефесского вселенского. Нужно полагать, что таких актов и совсем не существовало[4]. Вследствие этого историк Никейского собора, имея в виду изложить догматическую деятельность его, принужден довольствоваться краткими и отрывочными замечаниями, какие сохранились у древних историков и древних церковных писателей[5]. Но эти источники дают очень неполные сведения о деле.
Собор Никейский собран был для решения спорного вопроса в церкви; поэтому естественно, что члены этого собора не были одушевлены одним духом, не были одинаковы в своих воззрениях и стремлениях. Если бы они держались одних и тех же мнений, соединены были одинаковым догматическим настроением, в таком случае не нужен был бы и самый собор. Самое созвание собора ради спорного вопроса свидетельствует, что в церкви не было, а затем и на соборе не могло быть полного единения. Собор Никейский, насколько можем судить по отрывочным свидетельствам древности, был составлен из представителей всех разномыслящих; на нем не было дано предпочтения одной партии догматической пред другой; члены его не были подобраны наперед в таком виде, чтобы собравшимся оставалось только изложить свое согласное исповедание. На собор явились, как члены равноправные, и лица строгого православия, и лица, колебавшиеся относительно православной истины, и даже явно противившиеся ей. Только прения должны были дать преимущество истине пред неистиной; в прениях должны были высказаться сила истины и слабость заблуждения. По отношению к раскрытию истины, следовательно, на соборе соблюдаемы были условия, необходимые для беспристрастного решения вопроса.
4
См. Hefele. Ooncilien-geschichte. Band. 1,S. 282–8. /weite Autlage. 1973. Freiburg. Мысли Гефеле кратко повторяет Еп. Иоанн в своей «Истории первых трех вселенских соборов» (стр. 26–27 М. 1871). В недавнее время за гранщей выдан коптский текст актов I вс. собора с францусским переводом; но мы со своей стороны, несмотря на старания издателя (Revillout) доказать их подлинность, признали их неподлинными (см. «Чтения общ. люб. дух. просвещ.», 1875 г., ч. Ш: «Никейский собор по тексту коптскому»). Гефеле, когда выпускал свою историю соборов вторым изданием, знал об открытии актов коптских, но не читал их, а потому не мог составить суждения о находке. (HefeJe. ibid. S. 287).
5
Подробная история вселенского Никейского собора, составленная Геласием Кизическим (V в.), считается на достаточных основаниях недостоверною (Hofele. ibid. S. 284–285). Впрочем мы не будем вовсе сторониться истории Геласиевой, но будем пользоваться ею для наших целей, правда в немногих случаях и притом тогда, когда известия Геласия вполне соответствуют показаниям более достоверных писателей. Богатых и полных сведений касательно догматической истории I вс. собора историк вправе был бы ожидать от Евсевия Кесарийского, автора «Жизни Константина», писателя лично присутствовавшего на соборе, но ожидания наши не сбываются: Евсевий сам был приверженцем арианской доктрины, и потому в «Жизни Константина», подробно и обстоятельно изобразив внешнюю историю собора Никейского, вовсе не коснулся внутренней истории этого собора, ибо ему пришлось бы говорить против самого себя.