Партия, которую мы описали, была ревностною и решительною в охранении веры на соборе. Можно думать, что она была и самою многочисленною, потому что епископов с подобными же воззрениями было больше всего в церкви. Эти воззрения отвечали общему христианскому сознанию. Кратко, эту партию можно назвать консервативною.
Противоположным характером отличались члены другой партии на соборе — арианствующей. Они чуждались прямой, сердечной веры; они хотели вопросы веры подвергать такому же рассудочному исследованию, как и всякие другие вопросы. Веру хотели подчинить знанию. Они стояли за религиозное знание, и не высоко ценили простую веру. С критикой и анализом вступали они в область религиозных вопросов. Если партия православная утверждала, что должно веровать тому и так, чему и как веровала церковь раньше того, издревле, то представители арианствующей партии хотели переисследовать и то, что считалось общепризнанным и непререкаемым в силу авторитета древности. Они утверждали, что древнейшим мнениям (в области веры) не должно следовать без поверки их[24]. Древние отцы церкви, авторитет церковного предания, не имели в их глазах никакого значения. «Они из древних отцов никого не хотят равнять с собою, и только одних себя считали мудрыми, разумеющими догматы веры; будто им, и только им одним, открыты тайны, которые никому в подсолнечной и на мысль не приходили»[25]. Они верили в силу своей диалектики, и противились тем, кто диалектике предпочитал простоту религиозных убеждений. На соборе Никейском, по сказанию историка Руфина, «арианству благоприятствовали мужи искусные в совопросничестве, отвращавшиеся простоты веры» (Favebant ei (Ario) viri in quaestionibus callidi. Et ob id simplicitati fidei adversi)[26]. Ариане и сами прямо называли себя «иcследователями и испытателями веры» (έξετασταί x αί δοχιμασταί της πίστεως)[27]. Не даром Афанасий называл арианствующих богословов «свободно мыслящими» (о ί πάντα λέγοντες εύχερϖ ς)[28] богословами и при- писывал им «эллинския мудрования» (σοφίσματα έλληνιχά)[29], т. е. приписывал такую же свободу в исследовании догматов, какой держались древние философы в вопросах о мире сверхчувственном во времена язычества. Вообще партию собора, противоположную партии православных, можно назвать либерально-рационалистической. В числе лиц этой партии естественно можно было встречать много образованных богословов, много писателей церковных, но из них же естественно выходили и открытые еретики, поскольку они не полагали должных границ между разумом и верою.
Партия арианствующих на соборе была неодинакова по своему составу, не все члены ее держались одного и того же направления, одних и тех же воззрений. Партия эта распадалась на соборе на две неравные по числу представителей группы. Одна из них верно держалась указанных характеристических принципов, отличавших вообще партию арианскую; другая усвоила себе эти принципы в большей или меньшей степени, но далеко не всецело. Первая группа была малочисленна, потому что она в своих воззрениях была слишком смела и притязательна. Вторая группа была более многочисленна, потому что она держалась, говоря вообще, золотой средины между партиею поборников церковной веры и группою богословов, пропитанных арианским рационализмом; к ней могли принадлежать люди, для которых и вера была священна, и научно богословские интересы также дороги.
Меньшую группу арианствующих богословов на соборе Никейском составляли строгие ариане. Во главе их стоял первостепенный епископ того времени Евсевий Никомидийский, епископ столичного города на востоке. Около него собралось несколько других епископов восточных: Мииофан Ефесский, Патрофил Скиоопольский, Феогност Никейский, Феона Мармарикский, Секунд Птолемаидский[30] и пр. Евсевий был жарким поборником арианства. В нем оно нашло себе важнейшую опору[31]. Все приверженцы Евсевия от его имени получили название Евсевиан. Достаточно прочесть небольшое послание Евсевия к Арию, чтобы увидеть, что он был самым решительным рационалистом в религии[32]. Вся эта группа признавала Сына Божия тварью. Главные представители этого богословского направления вышли из школы христианской антиохийской; почти все они считали пресвитера Лукиана, основателя этой школы, своим учителем[33]. Но какое именно влияние оказывал Лукиан на своих учеников, было ли его учение сколько-нибудь близким к учению арианскому — решить этот вопрос невозможно, потому что о Лукиане мы почти ничего не знаем[34]. Замечательно однако, по одному древнему свидетельству, и ересиарх Aрий был также учеником все того же Лукиана антиохийскаго[35]. Школа, значит, на всех учеников или, по крайней мере, на многих влияла одинаковым образом. Группу рассматриваемых богословов Никейского собора — Евсевиан — по справедливости можно назвать группою антиохийскою. Мы сказали, что число их на соборе было не велико: по свидетельству Руфина вся группа на соборе состояла из 17 человек[36].
24
Sosom. Lib. I, с. 17:
25
Alexandri epist. ad Alexandruin. ibid. Col. 564: ούδενι τϖ ν ύπό ήλιον έτέρω πέφνχεν έλθείν είς έννοιας. Деян. ibid. стр. 56–57.
27
Athanasia epistola de Synodis, Col. 720. Migne. Curs. patr. ür. torn. 26. Твореиия, ч. III, стр. 134.
29
Epistola encyclica ad episcopos Aegypti et Libyae. Col. 580. Migno. Curs. patr. Gr. tom. 25. Творения, I, 426.
31
Alexandri episc. Alexandrini epist. ad episcopoe eoclesiae oatholicae. Col. 572. ibid. — Деяния вс. соборов. ibid. стр. 33.
33
Theod. Lib. I, cap. 4. Philostorgii. Historiae ecclesiaeticae epitome. Lib. II, c. 14. Supplementa Philostorgiana. Col. 623. Migne. Con. patr. Gr. tom. 65.
34
Kölling старательно собрал сведения о Лукиане, но они очень скудны. Geschichte der arianischen Häresie. С. 27–31. Gütersloh.1874.