В защиту епископа Ивы и его спорного послания Факунд говорил: осуждение письма Ивы есть нападение на Халкидонский собор, а целость, неприкосновенность и авторитет этого собора защищает Юстиниан сам в одном своем указе, когда говорит: «св. Халкидонский собор мы принимаем и утверждаем». Если же собор Халкидонский, как и другие прежние Вселенские соборы, не должен подвергаться никакому нарушению, то, заключает Факунд, каким образом письмо Ивы может быть осуждено, как нечестивое и несторианское, когда этого не сделал названный собор?[56] Церковь с своей стороны также утверждает неприкосновенность собора Халкидонского, ибо и папа Лев и все восточные епископы утверждали, чтобы не было никаких добавлений к определениям его. Но император, несмотря на это, хочет сделать такие постановления относительно решенного на соборе, какие будут прямою прибавкою к нему[57]. Император в своем осуждении послания Ивы, рассуждает Факунд, впадает в преувеличение, говорит ложь. Он говорит: «послание Ивы все нечестиво и безбожно». Но разве нечестивы и безбожны здесь следующие слова: «церковь говорит, так и я научен от начала и утвержден божественным учением. Два естества, одна сила, одно лице, которое есть один Сын Господь наш И. Христос». Неужели исповедание двух природ в Христе есть безбожие и нечестие?[58] Говорят, что надлежит осудить Иву и предать анафеме, потому что он худо отзывается о св. Кирилле, писал против Кирилла и его 12 анафематизмов. Положим так; но в таком случае нужно осудить не одного Иву, но и св. Геннадия архиепископа Константинопольского и св. Исидора Пелусиота, потому что и они худо отзывались о Кирилле. Геннадий вот как писал против Кирилла: «горе мне от злых; увы, увы! я встречаюсь с какими то Кириллами египетскими и с какими богохульствами, какие богохульства я слышал! Кто даст мне плачь и очам моим слезы, и веждям моим воду?» (Иер. 9:18) Исидор Пелусиот писал Кириллу: «страсть притупляет остроту зрения, зависть же совершенно ослепляет. Допускай, чтобы дела подвергались справедливому испытанию. Сам Бог, хотя знает все прежде совершения, однако же попустил себе снизойти и видеть плачь содомлян, давая тем образец вам прилежного исследования. Многие из тех, кто собирались на собор Ефесский (ИИИ всел.), осмеивают тебя как в комедии, потому что ты не изыскивал того, что православно и Христово, но лишь отмщал за свои личные обиды. Говорят: ты действовал, как родственник Феофила (архиепископа Александрийского, враждовавшего против Златоуста) и подражатель его воли». Если осуждать Иву, хочет сказать Факунд, то нужно осуждать и Геннадия и Исидора; почему же не делают этого?[59] В защиту Феодорита[60] Факунд говорит очень немного; оправдание его он основывает на деяниях Халкидонского собора и отношении отцев этого собора к Феодориту[61].
Император Юстиниан, предначавший дело о трех главах, встречая такое сильное сопротивление своей воле в церкви западной, не останавливается на полдороге. С своей стороны он принимает новые меры, которые еще решительнее должны были послужить к цели. Чем более западные находили оснований к оправданию трех глав, тем с большею ревностью Юстиниан отыскивает факты, которые бы убеждали церковь в правильности и законности осуждения трех глав. С этим намерением император собирает поместный собор в Мопсуесте, месте епископствования Феодора Мопсуестского; собор должен был исследовать вопрос: было ли имя Феодора внесено здесь в церковные диптихи? Отрицательный ответ, который дан был собором, должен был сделаться новым оружием для Юстиниана в борьбе с защитниками трех глав и лучшим оправданием его стремлений. Собор этот происходил в 550 году, в мае месяце. Председателем собора был митрополит Иоанн из города Аназарва, членами собора были 8 епископов. На соборе были пресвитер и диаконы, иподиаконы и чтецы мопсуестской церкви; также в нем приняли участие несколько представителей светской власти (Деян. V. 191). Сюда призвано было множество свидетелей из людей пожилых духовного и светского чина, которые должны были дать ответ на вопросы: помнят ли они, чтобы имя Феодора читалось в церковных диптихах и не знают ли, когда оно исключено из них? Свидетелями со стороны духовного чина явилось одиннадцать пресвитеров, один архидиакон, пять диаконов; некоторым из этих свидетелей было около 80 лет и следовательно они могли сообщить сведения относящиеся к отдаленному прошедшему. Со стороны лиц светского чина явилось на собор 17 человек, по роду своих занятий начальники, военачальники, царедворцы, архитекторы, адвокаты, носильщики умерших. Некоторым из них было более 70 лет (Деян. V. 195–6; 199, 209). Все свидетели духовного чина показали следующее: «не знаем, и не слыхали, что Феодор, бывший некогда епископом сего города, был провозглашаем в церковных диптихах; но слышали, что св. Кирилл, бывший епископ великого города Александрии, помещен вместо Феодора в диптихах, в которые внесены умершие епископы, и даже доселе он вписан и провозглашается с другими епископами (т. е. вместо Феодора, учителя Несториева, помещен противник этого еретика, Кирилл). Ибо не знаем и не слыхали, чтобы в нашем городе был епископ по имени Кирилл. А тот Феодор епископ, который читается в диптихах, умер три года тому назад», и значит был другой Феодор, а не тот, о ком шло изыскание (Деян. V. 199–200). Показание свидетелей светского чина ничем не отличалось от показаний клириков (Деян. V. 207 и д.). На соборе рассмотрены были диптихи, в которых записаны были имена епископов города Мопсуеста, поминаемых в этом городе, и которые хранились вместе с священными сосудами в ризнице; кроме этих диптихов принесены были на собор и другие два диптиха более древние, которые уже не употреблялись и которые писаны были на пергаменте. Диптихи, по требованию собора, прочтены были вслух всех; в них на том месте, где следовало быть, по порядку времени, имени Феодора, о котором шла речь, помещено было имя Кирилла. Правда, в них упоминалось имя Феодора, но, как показывал порядок имен, это был Феодор епископ, недавно умерший. По прочтении диптихов, каждый из присутствовавших епископов и сам лично рассматривал диптихи, во избежание всякого сомнения. Затем епископы потребовали от ризничего, чтобы он клятвенно пред Евангелием засвидетельствовал, что у него нет других диптихов более древних, что тот и исполнил (Деян. V. 197–198). Тогда председатель собора митрополит Иоанн так изложил результаты исследований собора: «ясно показано, что прежний Феодор, который был епископом в сем городе, в древние времена не был провозглашаем при божественном таинстве, и исключен был из священных диптихов и вместо его имени вписан был святой памяти Кирилл. Ибо это ясно и несомненно доказало произнесенное с клятвою свидетельство мужей, которые теперь поставлены на средину (в качестве свидетелей). И сами мы, имея под руками диптихи предшествовавших епископов сего города, поистине нашли, что о прежнем Феодоре не было внесено совершенно никакого упоминания, а внесено было имя Кирилла; а что священные диптихи, которые представлены были, не подложны, это мы усмотрели по самому виду. Они ясно показали, что Кирилл внесен на место другого, потому что в этом городе не было никакого пастыря того же имени, согласно тому, что выясняет сила свидетельств. Утверждение свидетелей сделало ясным и то, что Феодор, который записан в конце диптихов, не прежний Феодор, но тот Феодор, который умер три года тому назад» (Деян. V. 212). О результате собора сообщено было императору и папе (Деян. V. 214 и д. 216 и д.).
61
Подробное и критическое изложение разбираемого сочинения Факунда см. в книге г. Доброклонского: «Сочинения Факунда в защиту трех глав». М. 1880.