Но и партия защитников Феодора не оставалась ни при чем: в её распоряжении также могли быть факты, которые давали достаточные основания для охранения памяти Феодора от порицаний и анафематавования. Феодор умер (428 г.) прежде третьего Вселенского собора (431 г.), на котором рассматривалось учение Нестория, родственное с учением Феодора. Таким образом хотя его идеи и были не православны, он умер, пребывая в мире с св. церковью. Два Вселенские собора III и IV, хотя имели некоторые поводы выразить свое суждение о не православия Феодора, однако же не сделали этого, как бы считая это незаконным и неправильным. Главный руководитель III всел. собора Кирилл, конечно, хорошо знал родство идей Феодора с несториевыми мнениями, однако же вопроса о Феодоре не поднимал на соборе, быть может потому, что Феодора не было в живых в это время. Когда на соборе III Вселенском был представлен и прочтен символ, выдаваемый за символ Феодора, хотя в нем были выражения не совсем точные в догматическом отношении, отцы собора не произнесли осуждения на символ[24]. Это обстоятельство казалось защитникам Феодора весьма благоприятным для памяти его; собор, казалось, своим молчанием ограждал от порицаний символ Феодоров. В выгодном для Феодора свете приверженцы его старалась выставить 10-е деяние Хадкидонского собора, на котором рассматривалось дело Ивы Едесского, при чем на соборе был прочитан такой отзыв о Феодоре из послания Ивы: «тиран нашего города (еп. Равула) под предлогом веры наказывает не только живых, но и тех, которые давно отошли к Богу. Один из сих последних есть блаженный Феодор (Мопсуестский), проповедник истины и учитель церкви, который не только при жизни своей обращал еретиков к истинной вере, но и после смерти в своих сочинениях оставил сынам церкви духовное оружие. Его-то дерзнул он (Равуда) открыто анафематствовать пред церковью, его, который по ревности Божией не только свой собственный город от заблуждения обратил к истине, но и отдаленные церкви научил своим учением» (Д. IV, 227–8).