Важнейшим делом собора в борьбе с иконоборством «был разбор вероопределения лжевселенского собора, собранного Копронимом, вероопределения, направленного против почитания св. икон. Это был видный документ иконоборчества, который требовал внимания к себе тем более, что еще находились люди между самими епископами, которые сочувствовали собору Копронимову. Собор вселенский подробно и тщательно разбирает все основания, какими прикрывал свое лжеучение иконоборческий собор Копронимов и какие были изложены в его вероопределении. Собор следит шаг за шагом за всеми аргументами этого вероопределения и опровергает их[182]. 1) Началось опровержение с самого названия «Вселенский собор», каким называл себя собор Копронимов в своем вероопределении. Против этого имени выставлены были такие соображения: «каким образом этот собор есть «Вселенский», когда его не приняли и не согласились с ним представители прочих церквей, а напротив предали его анафеме?» Далее, на нем не было ни папы Римского или его представителей, ни патриархов восточных или их представителей. Наконец, неосновательно он признает за собою название: «седьмого». «Каким образом он есть седьмой, когда он не согласен с шестью прежде него бывшими Вселенскими соборами? Что считается седьмым, то должно вытекать из того, что происходило раньше и составляло первыя цифры счета». А что разбираемый собор не имеет связи с предыдущими соборами, это видно из того, что он презрел определения VI Вселенского собора (правильнее Трульского), на котором в одном каноническом правиле (пр. 82) упоминаются иконы, как учреждение законное. Следовательно, собор Копронимов так же странно назвать седьмым Вселенским собором, как странно к шести золотым монетам прибавлять седьмую медную и воображать, что она равнозначительная с первыми (Деян. VII. 430–432; 441–2). 2) Напрасно собор прописывает в вероопределении, что он собирался во всечестном храме Владычицы Богородицы; это не придает никакой особенной силы его решениям, ибо «и Каиафе и Анне и иудейскому синедриону их, вооружившемуся против Христа, не было никакой пользы от того, что беззаконное совещание их, направленное против Христа, происходило в священном храме» (Деян. VII, 433). 3) Нечестиво делают иконоборцы, собиравшиеся на собор Копронимов, когда называют иконопочитание идолопоклонством[183]. Ответ собора на эту напраслину был таков: «имея язык изощренный во лжи, подобно острому мечу, и думая, что наша вера обратилась в чествование икон, они оскорбительно отзываются о ней, называя ее вещественным почитанием твари. Ни один из находящихся под небом людей — христиан не приносит служения иконе. Идолослужение — вымысел язычников, изобретение демонов, проявление дела сатанинского. Оно погибло с появлением Христа. Ныне остается служение духом и истиною. В церкви же находятся различные предметы только в воспоминание о Христе и святых Его; к числу их относятся и иконы» (Деян. VII. 452). 4) В вероопределении иконоборческом говорилось: религиозное искусство — дело безумное, жалкое удовольствие. Против этого на соборе изъявлено: «кто из св. отцев провозгласил, что искусство живописцев в противоречии с догматами о воплощении Христа? И вообще искусства полезные, наносящие в себе ничего непристойного, не презирались и не отлучались св. отцами, в том числе и искусство живописное, за исключением того случая, когда их пользуются для изображения чего-либо непристойного. Но как скоро мы хотим изображать жизнь добродетельных мужей, подвиги мучеников и их страдания, или таинство воплощения, тогда, пользуясь искусством живописцев, мы являемся поступающими весьма прилично. Да и к каким странным выводам придем, если подобно иконоборцам будем отвергать религиозное искусство? Значит и плотник, вытачивающий крест, должен назваться жалким плотником? И каменщик, высекающий и формирующий св. трапезу, есть также жалкий каменщик? И золотых и серебряных дел мастер и ткач тоже? Не следует ли, по их мнению, бросить всякое знание и художество, дарованное Богом ради славы Его? Неужели иконоборцы не знают, что сам Бог в ветхом завете освятил искусство, повелев Веселеилу приготовить все нужные украшения для скинии?» (
182
Это опровержение составлено не всем собором сообща, а каким-то отдельным лицем: опровержение только было прочитано на соборе н одобрено. Кто был составителем оного, неизвестно (не Епифаний ли, диакон Сицилийский, который позднее обращается к собору с похвальною речью?). Опровержение отличается множеством глубоких мыслей, находчивостью в доводах и разнообразием их, но при всем этом оно не чуждо недостатков: автор поставил себе целью останавливаться на каждом выражении, слове вероопределения иконоборческого; потому не избежал повторений, возвращений к одному и тому же несколько раз, явился многоречивым; притом, так как автор поставил себе целью почти ни в чем не соглашаться с вероопределением, то он не избежал натяжек и общих фраз. Достойно внимания, что на соборе опровержения вероопределения иконоборческого производилось так: один из истых иконоборцев, впрочем, во время собора вселенского обратившийся к православию, Григорий епископ Неокесарийский, как бы изображая собою лжевселенский собор, читал по порядку пункт за пунктом вероопределение, причём православная сторона, в нужных случаях прерывая чтение, с своей стороны излагала опровержение только что прочитанного. Значит чтение имело форму как бы диспута.
183
Подробное раскрытие оснований этого п подобных воззрений иконоборческих, теперь разбираемых собором, представлено было выше. См. выше «Господство иконоборства».