Почти вся религиозно-философская литература XVII в. представляет собой комментарий к каноническим трактатам и их толкование, поэтому композиция этих сочинений связана с построением соответствующих канонических книг. Однако V Далай-лама написал много экзегетических произведений, которые построены иной раз совсем не так, как того требует структура основополагающего трактата. Подобная свобода обращения с материалом и изложение его в соответствии с замыслом автора могли появиться только в определенный период, когда оформление общетибетской государственности укрепляло самосознание тибетского буддийского духовенства. Кроме того, автор был главой господствующей школы гелугпа, образованнейшим человеком своего времени. Традиции V Далай-ламы продолжили такие писатели гелугпа, как I Панчэн-лама (1570—1662), I Джанджа-хутухта (1642—1714), I Джамъян-шадпа (1648—1722), II Панчэн-лама (1663—1737).
Язык религиозно-философских произведений продолжает обогащаться заимствованиями из переводной литературы. Прекрасно зная санскрит,
буддийскую литературу Индии, тибетские авторы, как и их предшественники в XIII—XIV вв., вводили в обиход новые синтаксические обороты, риторические фигуры, изощренные тропы, афоризмы. Калькирование санскритских слов обогащало также лексику, фразеологию. В это время усиливается переносное, отвлеченно-метафорическое и символическое употребление слов с конкретным значением, особенно в восхвалениях и славословиях, которое мы наблюдаем в XIII—XVI вв. Вот примеры подобной отвлеченно-метафорической фразеологии: «рожденный в воде» (т. е. лотос); «знамя добродетели» (Будда Шакъямуни); «непобедимый и сладкозвучный» (Будда Майтрея); «высочайший друг», «друг добродетели» (лама-наставник); «две великие колесницы» (Нагарджуна, II в. н. э., и Асанга, V в. н. э.). Язык религиозно-философской литературы оказывал ощутимое влияние на язык всей письменности.
Произведения исторической литературы к XVII в., как и в предшествующий период, создавались преимущественно в виде историй буддизма и царских родословных. В начале века авторы ведущих школ-соперниц гелугпа и кармапа стремились со своих позиций излагать историю страны, авторы других школ, которые по причине слабости не участвовали в этой борьбе за влияние, изучали общую историю буддизма. Так, например, в 1608 г. Тараната закончил свою известную «Историю буддизма в Индии», написанную на основе индийских источников, многие из которых, видимо, уже утеряны. Сам автор достаточно точно охарактеризовал источники своей работы: «В Тибете написано много историй буддизма и отдельных повествований, но, не видя в них какой-либо последовательности, относясь к ним всем без доверия, я из них почти ничего не выписывал». Блестящее знание оригинальных индийских исторических работ помогло Таранате исправить хронологические и другие ошибки тибетских историков. В свою «Историю буддизма в Индии» он включил пересказ многих легенд (часто с элементами фантастики), которые также взяты им из тех же источников. Автор ставил своей целью дать примеры добрых деяний «на пути совершенствования и освобождения от страданий». Будды, бодхисаттвы, наставники, цари, их подданные — герои его произведения. Повествование строится по принципу хронологической последовательности событий. Значительную часть, например, 2-й главы занимает следующая легенда: «Прежде, при жизни царя Аджаташатру, были два человека: Пана и Напа из касты браминов, не знавшие веры, свирепые и жестокие, евшие всякую нечистоту, убивавшие различных животных. Им обоим за воровство, учиненное ими в одном доме, были отсечены по приказанию царя руки, и они, рассерженные этим, пригласив к себе на обед многих архатов, произнесли желание сделаться за это доброе дело в следующем перерождении злыми якшами, чтобы отомстить царю и всем магадийцам. В одно время после того они оба умерли один за другим и родились якшами, и на седьмом или восьмом году царствования царя Субаху, став якшами магадийской местности, наслали на это царство сильную эпидемию; от этого умерло много людей и скота, но болезнь не прекращалась. Когда гадатели узнали причину этого, тогда все магадийцы пригласили из Шравасти арью Шанавасу и молили его укротить этих двух якш. Он пришел на обитаемую ими гору Гурва и сел в пещере; в то время якши уходили к другим и, извещенные своими товарищами, воротившись, пришли в сильный гнев, завалили пещеру камнями, но тогда появилась другая пещера, в которой сидел Шанаваса, и это повторялось три раза. Тогда два якши испустили огонь, но архат испустил огонь гораздо сильнейший, который распространился во все десять стран; испуганные якши убежали, но так как повсюду был огонь, то не могли найти убежища; поэтому прибежали с просьбой о помиловании к Шанавасе, и огонь погас. После того Шанаваса преподал им учение, и когда они вполне возблагоговели, поместил их в недро символа веры и учения; эпидемия после того немедленно прекратилась, и это чудо видели сотни тысяч браминов и граждан» (Перевод В. П. Васильева). Язык произведения более доступен: по сравнению с религиозно-философскими трактатами в нем значительно меньше слов, употребляемых в символически-абстрактном значении.
После захвата Тибета монголами в 1643 г. V Далай-лама написал историческое произведение «Книга, рассказывающая о царях и министрах, которые были в Стране Снегов». Оно относится к разряду «историй царских родословных» (джал-раб) и продолжает линию царских родословных XIII—XVI вв. Сочинение сыграло большую роль в дальнейшем развитии исторической литературы, так как оно впервые подробно излагало политическую историю всей страны. Эта работа появилась именно тогда, когда гелугпа требовалось доказать законность своих претензий на политическое и религиозное господство. Композиционный стержень повествования — хронологически последовательная родословная царей Тибета и владетелей крупных областей. Обрамление сочинения выполнено в соответствии с требованиями древнеиндийской стилистики: в начале — поклонение религиозным наставникам, хвала Учению, в конце — прославление монгольского Гуши-хана (1582—1656), войска которого, заняв страну, оказали предопределенную свыше, «законную» помощь единственно достойной буддийской школе гелугпа.
Красной нитью через все произведение проходит убеждение, что деградация светской власти, неспособность ее объединить страну связаны с забвением «истинной» религии; только гелугпа смогла начать возрождение былой славы Древнего Тибета.
Источниками труда V Далай-ламы были исторические работы предшествующего времени. Некоторые из них включали повествования о легендарных и даже фантастических событиях. Например, рассказ о тибетском государстве VII в.: «[...] у китайской и непальской жен [Сронцзан Гампо] не родились сыновья. [Поэтому его] супругами стали [девушки из племен] ру-йон, шан-шун и мон. У двух первых также сыновья не родились. [Тогда] воздвигли [буддийские] храмы Браг-лха и Тхимбу-лог. [Благодаря этому] у супруги из мон родился сын Гунри Гунцан. Две [первые] супруги [китайская и непальская], не имевшие сыновей, приняли облик богини Тары [...] Гунри Гунцан умер в восемнадцать лет [...] Отец-царь [Сронцзан Гампо] снова получил царство. В то время неукрощенный народ следовало ввести в Закон (привести к повиновению. — Л. С.). Вырванные глаза и отрубленные головы, руки и другие [части тел] людей около Чаг-ри [Железного холма] непрестанно появлялись в возрастающем количестве. В возрасте 13 лет новый царь [Гунри Гунцан] был возведен на престол [...] Его супруга [из племени] Аша родила сына Мансрон-манцан. Монах из страны Ли, считая, что в Тибете есть сострадательный царь, [туда] прибыл, [но], увидев [отрубленные] головы, руки преступников и желая устранить нарушения Учения, просветить заблуждающихся, предстал перед [царем] Амитаба (имя Будды, воплощением которого считается Сронцзан Гампо. — Л. С.) [Царь Сронцзан-Гампо] мгновенно с помощью волшебства прибыл в страну Ли. Находясь около пятиглавой ступы [монастыря] Кхабраг, [Сронцзан-Гампо] поклонился оборванному монаху и сказал: «Вы удивлены тем, что я, царь Тибета, заботясь о пользе [буддийского] Учения, приветствовал Вас?» [Тогда] тот монах надел [большую] ступу на кончик пальца и спросил: «[Вы] удивлены [этим]? Царь [в ответ] мгновенно принял облик Будды [Амитабы]. Монах ножом открыл грудь (разрезал одежду. — Л. С.) и показал тридцать пять признаков Будды. [Царь] приказал записать это событие и спрятать написанное в святой клад под колонну».