РАЗДЕЛ XI.
-=ЛИТЕРАТУРЫ АФРИКАНСКОГО КОНТИНЕНТА.=-
ВВЕДЕНИЕ(Куббель Л.Е.)
В XVII в. начинается активное проникновение европейцев на Африканский континент. Именно в этом столетии в странах Западной Европы создаются многочисленные монопольные компании, к которым надолго переходит главная роль в работорговле — этой определяющей форме взаимоотношения Тропической Африки и Европы на ближайшие двести лет. В этом же столетии монопольные компании Голландии, Англии и Франции основательно теснят пионеров европейской колонизации — португальцев, практически изгоняя их с Африканского побережья Атлантического океана к северу от устья Конго. Потеряв доступ к рынкам Гвинейского побережья, португальцы в течение всего XVII в. пытаются окончательно подчинить себе государство Конго и в конце концов в немалой степени способствуют его распаду. На другой стороне континента в первой половине столетия иезуиты предпринимают безуспешную попытку закрепиться в Эфиопии. А в 1652 г. голландская Ост-Индская компания основывает на южной оконечности материка Капскую колонию — первую европейскую поселенческую колонию на африканской земле.
Активизация европейского проникновения в Африку в ряде случаев оказывает непосредственное воздействие на развитие африканских культур, в том числе и литератур. Причем результаты этого воздействия самые разные, иногда диаметрально противоположные: в одном случае старые культурные традиции подавляются и разрушаются, в другом — косвенно стимулируется подъем национальной литературы, в третьем — возникают совершенно новые формы культурной жизни.
Из тех областей Африки южнее Сахары, в которых к XVII в. уже существует письменная литературная традиция, только Западный и Центральный Судан продолжает развиваться без прямых контактов с европейцами. Несмотря на марокканское завоевание, прервавшее в 90-е годы XVI в. бурный подъем культуры в городах Сонгайской державы на Среднем Нигере, в XVII в. здесь все же продолжается довольно активная литературная деятельность, прежде всего в Томбукту. Именно в этом городе создаются две крупные исторические хроники: «История искателя сообщений о странах, армиях и знатных людях» Махмуда Кати и «История Судана» Абдаррахмана ас-Сади. В этих произведениях подробно описывается история Сонгаи, одного из крупнейших государств доколониальной Африки, и соседних с ним областей, собран богатейший материал по истории развития культурной жизни, позволяющий проследить давние литературные связи между Суданом и странами Северной Африки. Кроме того, в хрониках можно обнаружить следы фольклорной традиции, восходящей еще к доисламскому периоду. Эти хроники были лишь частью довольно многочисленных сочинений, которые не дошли до нашего времени, но неоднократно упоминаются в самом тексте (например, сочинения видного ученого Ахмеда Баба (ум. 1627).
В странах Западного и Центрального Судана в XVII в. продолжалось достаточно интенсивное развитие письменности на арабском и отчасти на местных языках. Так, в государстве Борну арабоязычная литература сохранилась в виде царских хроник и династийных списков, а в городах-государствах хауса существовали хроники на родном языке.
На Африканском побережье Индийского океана колонизаторская деятельность португальцев привела к разрушению государственности прибрежных областей, ликвидации некогда процветавшей морской торговли, к упадку и застою в культурной жизни побережья, в том числе и в литературе. В XVII в. при захвате португальцами восточноафриканских городов практически были уничтожены все древние суахилийские рукописи, и только к концу XVII в. начинается возрождение суахилийской письменной традиции, приведшее позднее, после ликвидации португальского владычества, к заметному подъему суахилийской литературы.
В Эфиопии иезуитская пропаганда в первой половине XVII в. вызвала стремительный рост патриотических настроений у населения страны. В эфиопской литературе этого периода появляются новые сюжеты, связанные с борьбой эфиопов против католического засилия. Новые сюжеты разрабатывались в рамках традиционных жанров религиозной литературы, что, однако, ни в коей мере не умаляет их художественного и историко-культурного значения.
И наконец, совершенно новым явлением в исстории культуры Африки стала литература голландских поселенцев в Капской колонии. При всей своей жанровой ограниченности, особенно в ранний период, она в конечном счете послужила основой для последующего развития литературы на языке африкаанс, первой европоязычной литературы на Африканском континенте.
Таковы основные черты литературного развития тех областей Африки в XVII в., где существовали письменность и литература в современном понимании этого слова.
*ГЛАВА 1.*
ЭФИОПСКАЯ ЛИТЕРАТУРА(Чернецов С.Б.)
XVII век в Эфиопии начинается в обстановке междоусобных и религиозных распрей, восстаний и беспорядков. В страну проникают католические миссионеры-иезуиты и развертывают энергичную пропаганду за присоединение Эфиопии к римско-католической церкви. После десятилетней борьбы за престол в 1607 г. царем Эфиопии становится Сисинний, принявший царское имя Сэлтан Сагад. Стремясь к самодержавной власти, он показал себя энергичным и независимым государем, чем вызвал недовольство родовой знати. Желая упрочить свое положение и надеясь на помощь католических монархов Европы в своей борьбе против натиска мусульман, которых поддерживала Оттоманская Порта, Сисинний объявил в 1629 г. о присоединении Эфиопии к католической церкви и под влиянием иезуитов начал гонения по всей стране. Василид, сын Сисинния, призвал отца восстановить прежнюю, «александрийскую» веру, и Сисинний, столкнувшись с повсеместным сопротивлением народа, вынужден был в 1632 г. отречься от престола в пользу сына. Однако религиозные волнения в стране продолжались, и поэтому Василид изгнал иезуитов и запретил им под страхом смерти впредь появляться в Эфиопии. Хотя обстановка государственной и религиозной смуты мало способствовала созданию литературных памятников, Сисинний позаботился о составлении пространной хроники своего царствования. Написанная высоким стилем, прекрасным литературным языком, она представляет собой интереснейший памятник эфиопской историографии, завершающий развитие этого жанра, который был вездесущ в эфиопской литературе около трех столетий.
Хронику Сисинния писали два придворных историографа, а третий, видимо, лишь завершил ее. Первые 22 главы написаны духовником царя Мехерка Денгелем, который в 23-й главе назван «зачинателем этой книги». Вторая часть хроники принадлежит перу известного поборника католичества, придворному историографу Такла Селасе, впоследствии казненному царем Василидом. Третьему автору принадлежит, по-видимому, лишь заключение, написанное после смерти Сисинния.
Судя по тексту хроники Сисинния, историческое повествование в XVII в. становится более сдержанным, внимание авторов уже не сосредоточивается исключительно на личности царя, исторические события освещаются шире. Образ царя, разумеется, живописуется, как и прежде, положительными красками, но приемы придворных историографов существенно меняются. Они уже не рискуют вступать в прямое противоречие с историческими фактами, а стараются уделить больше внимания событиям, представляющим царя в выгодном свете, и умолчать или упомянуть вскользь о фактах, способных бросить тень на героя хроники. Не случайно такие важные события царствования Сисинния, как принятие царем католичества, деятельность миссионеров-иезуитов, стоявших близко ко двору, массовые восстания поборников национальной веры, не нашли отражения в хронике. Очевидно, общее возмущение в стране против папизма побудило историографов умолчать о склонности Сисинния к католичеству. Нет в хронике и осуждения католицизма. Видимо, авторы сочли за благо обойти молчанием слишком актуальную в те времена тему.
Особое внимание уделено в хронике Сисинния возрождению таких традиционных для идеального облика эфиопского царя черт, как воинские доблести и христианские достоинства. Сисинний всегда побеждает, а если и вынужден отступать, то отступает с честью, являя при этом чудеса силы и мужества: «И его сподвижники бежали, и не остались с ним. После того как все они рассеялись, стал он отступать мало-помалу. И когда преследовали его мусульмане, оборачивался он, как зверь единорог, как львица со львятами, отгонял их, отбрасывал от себя и от сподвижников своих. И не было такого, кто приблизился бы к нему и покусился бы на него, когда он оборачивался так, сражаясь и прокладывая дорогу себе, наподобие льва и зверя единорога». Даже поражения царя изображены как залог будущих побед: «Это поражение царя было ему наказанием от бога, как сказал премудрый Соломон в книге своей: «Ибо наказует бог возлюбленных своих». Ибо царь этот, Сэлтан Сагад, от воцарения своего и до сего времени много раз был победителем над врагами [...] И все эти победы не проходили без того, чтобы не подвигнуть немного сердца царя к гордости и превозношению. И бог единый и господь, наставник наказующий, научил его, как наставляет он смирение и вразумляет слабость естества рода человеческого, дабы не было ни превозношения у победителя, ни посрамления у побежденного, и еще дабы уразумел он, что всякий день силы и день слабости дается от бога, а не от человека. И посему сотворил бог победу галласам и поражение царю». Подобное морализирование весьма характерно для эфиопской историографии — отступая от хроникального изложения хода событий, автор пытается их осмыслить и объяснить.