Содержание легенды вкратце таково. Некогда жил человек по имени Лионго, отличавшийся необычайной физической силой, умом и неуязвимостью. Он наводил ужас на людей, и его решили убить. Ожидая дня казни, Лионго каждый вечер в темнице поет песни на непонятном древнем языке. Тайный язык этих песен понимает только его мать, а в них Лионго объясняет ей, каким образом можно освободить его от цепей и колодок. Затем Лионго просит у врагов разрешения в последний раз перед смертью спеть свои песни под музыку. Собирается народ, приходят музыканты. Они играют снаружи тюрьмы, а Лионго внутри поет и, пользуясь шумом всеобщего веселья, перепиливает цепи и колодки напильником, который передала ему мать. Освободившись от пут, Лионго убивает стражей и уходит в лес. К нему подсылают сына его брата, который узнает у Лионго, что убить его можно только медной иглой, уколов в пупок. Враги Лионго обещают сыну его брата, что сделают его правителем, и тот вкалывает медную иглу в живот спящего Лионго. Перед смертью Лионго идет к источнику, из которого берут воду. Там он умирает и остается стоять у воды, опираясь на лук. Страх перед Лионго мешает жителям города брать воду, люди страдают от жажды. От матери Лионго требуют, чтобы она уговорила сына уйти от источника. Мать произносит заклинания, и тогда Лионго падает. Его хоронят, но сын его брата не получает обещанной награды за предательство: его убивают.
Со временем легенда о Лионго превратилась в сказание о далеких временах; Лионго приобрел черты легендарного героя. Эта легенда стала основой многих литературных произведений, которые существуют и теперь в различных формах.
Считается, что Лионго был также великим поэтом, автором многих стихов и песен на диалекте кингови. Авторство некоторых выдающихся памятников суахилийской литературы, таких, например, как поэма «Книга об Ираклии», созданная по времени значительно позднее, чем предполагаемый период жизни Лионго, приписывается самими суахилийцами Лионго Фумо.
Старосуахилийская письменность, просуществовавшая с XIII по XX в., возникла на базе арабской графики. Письменные знаки языка Корана принесли на Восточное побережье Африки переселенцы-мусульмане примерно в X в. Но, чтобы возникла письменность на другом языке, с совершенно иной грамматикой, с иным строем, необходимо было, чтобы появилась настоятельная потребность в письменности. Такую потребность вызвало в первую очередь развитие морской торговли, которая составляла основу экономической жизни суахилийцев, а также исламизация суахилийского общества. На языке суахили стали составляться деловые бумаги, велась переписка, записывались хроники городов, генеалогии правящих семей и, наконец, литературные произведения. Наиболее ранние свидетельства использования старосуахилийского письма обнаружены на монетах, где отчеканены имена правителей суахилийских городов, а также на могильных плитах (примерно с XIII в.). Но рукописи того же времени, как уже говорилось, все погибли. К счастью, многие литературные произведения, хроники, генеалогии хранились в памяти народной, передавались в устной форме из поколения в поколение, а начиная с конца XVII в. вновь фиксировались на бумаге.
Одним из первых европейцев познакомился с образцами ранней суахилийской словесности миссионер Людвиг Крапф. В 1854 г. он прислал в библиотеку немецкого востоковедного общества в Галле две рукописи крупных поэтических произведений — тенди, записанных старосуахилийским письмом — «Книги об Ираклии» и «Поэтической книги».
Рукопись «Книги об Ираклии», обнаруженная Крапфом, содержит 1007 строк и датируется концом XVIII в. — самым началом XIX в. (в настоящее время есть еще несколько рукописей этого произведения, самая ранняя из которых относится предположительно к 1728 г.). Как полагают, в основе этой старинной суахилийской поэмы лежит арабское прозаическое произведение, относящееся к XIV в., а сама поэма могла возникнуть в XVI в. В ней описывается яростное столкновение мусульманского воинства с византийцами-христианами, но на это описание, возможно, наложились более поздние реминисценции борьбы восточноафриканских городов-государств с португальцами. К XVI в. можно отнести и другую известную поэму — «Откровение», в которой рассказывается о гибели суахилийских городов в результате португальского завоевания. Одним из ранних суахилийских произведений считают также поэму «Хамзия».
Тенди (или тензи) — поэмы и машаири (стихи) — традиционные жанры суахилийского поэтического творчества. Список старинных тенди, приводимый английским исследователем А. Принсом, составляет около тридцати названий. Их изучение (с конца прошлого века — европейскими учеными, а в настоящее время — и литераторами-африканцами в Танзании) дает возможность предположить, что большинство этих тенди созданы в XVI—XVII вв., а некоторые машаири могут быть отнесены даже к XIII в. Старинные тенди религиозно-нравоучительного содержания связаны со средневековыми арабскими сказаниями о деяниях пророка Мухаммада и его сподвижников. Однако это не означает, что арабские и суахилийские варианты идентичны; заимствуя мусульманский сюжет и общее содержание, суахилийский автор, как показывает сравнение текстов, достаточно свободен в своей импровизации. К наиболее ранним и известным тенди относятся уже упомянутые «Хамзия», «Книга об Ираклии», «Откровение», а также «Милосердие», «Рас аль-Гхуль», «Вознесение Мухаммада», «Маулиди», «Микидад и Маяса», «Абдуррахман и Суфиан», «Хусейн», «Айша», «Фатима», «Айюб» (или «Иов»), «Оход», «Верблюдица и газель» и др.
Наряду с художественными произведениями в собственном смысле этого слова, от раннего периода суахилийской литературы до нас дошли — но тоже, конечно, в позднейших записях — отдельные правовые тексты: генеалогии правителей, хроники. К числу последних относятся так называемые хроники городов Кильвы, Момбасы, Ламу, Пате. Как правило, эти хроники многослойны и составлялись в течение долгого времени. Так, одна из них — «Хроника Пате» (или иначе — «Книга правителей Пате») — охватывает период с начала XIII и до конца XIX в.
Таков самый общий контур суахилийской письменной литературной традиции, охватывающей период в несколько столетий, вплоть до XVIII в., который можно восстановить с большой степенью условности на основе имеющегося отрывочного и недостаточно систематизированного материала. Однако и по этому материалу можно судить, как далеко в прошлое уходят начала суахилийской эпики (легенда о Лионго), неразрывно связанной с устным народным творчеством, а в дальнейшем испытавшей на себе влияние раннеисламских преданий; и насколько велико было значение старинной письменности как устойчивой и важной части суахилийской культуры.
*ГЛАВА 3.*
ЮЖНОАФРИКАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА НА НИДЕРЛАНДСКОМ ЯЗЫКЕ(Миронов С.А.)
Первые письменно-литературные памятники, возникшие на территории Южной Африки на начальном этапе ее колонизации во второй половине XVII в., относятся к раннему — «голландскому» периоду (1652—1875). Язык африкаанс, сложившийся в конце XVII в. в процессе смешения различных нидерландских диалектов и их контактов с другими, преимущественно родственными языками (немецким, английским и др.), находился в этот период в процессе своего становления и формирования и использовался в устной, обиходно-разговорной речи. Голландские переселенцы — буры писали на нидерландском литературном языке.