К лагерю «древних», выступавших за превосходство античной литературы над современной, примыкали крупнейшие французские писатели этого времени — Расин, Буало, Лафонтен, Лабрюйер. Предводителями «современных» являлись Шарль Перро (1628—1703) и Бернар де Фонтенель (1657—1757).
Ш. Перро был приближенным Кольбера, ответственным королевским чиновником, доверенным лицом правительства в вопросах литературы. Свою литературную деятельность он начал в 50-е годы с сочинения бурлескных пародий. Самое значительное из того, что он создал в литературе, — сборник «Сказки моей матушки Гусыни, или Истории и сказки былых времен с поучениями», опубликованный в 1697 г. Этот сборник содержал восемь сказок (в том числе «Спящую красавицу», «Красную шапочку», «Синюю бороду», «Кота в сапогах», «Золушку» и «Мальчика с пальчик»). 90-е годы XVII в. были периодом увлечения светского общества сказками. Однако если многочисленные сборники сказок, выходившие в свет в то время, представляли собой салонные по духу, галантные повести с добрыми феями и злыми волшебниками (таковы, скажем, весьма популярные в свое время «Сказки» мадам д’Онуа), то Перро ориентировался на фольклорные традиции. Правда, эта ориентация на народную первооснову соблюдена писателем недостаточно последовательно, не во всех обработанных им сюжетах. Важно, однако, само стремление Перро противопоставить излюбленной классицистами античной мифологии в качестве поэтического источника народное творчество. Осуществляя этот замысел, Перро открывал перед литературой (как в 30-е годы XVII в. Базиле в Италии) совершенно новые творческие перспективы.
Фонтенель был прежде всего мастером популяризации научных достижений. Его «Беседы о множественности миров» и «История оракулов» (1686), написанные с подлинным литературным блеском, способствовали развенчанию религиозных суеверий и разработке методов критического анализа церковных текстов, распространению научных знаний, сближению науки и художественной литературы и предвосхищали деятельность просветителей.
Началом спора «древних» и «современных» послужила поэма Ш. Перро «Век Людовика Великого» (1687), в которой писатель прославлял Францию времени царствования «короля-солнца» и заявлял о превосходстве современной литературы над литературой античной. Продолжением полемики явились «Параллели между древними и новыми авторами» Перро, серия диалогов, выходивших в свет с 1688 по 1697 г. В свою очередь, и поклонники античной литературы не оставались в долгу и отвечали своим противникам эпиграммами, речами и критическими статьями.
Непосредственно спор развертывался вокруг вопроса о роли античного наследия. По существу, однако, он выходил за рамки этой проблемы и приобретал широкое общественно-философское звучание. Свои мысли о преимуществе современных писателей перед античными Перро выводил из общей теории культурного прогресса, заключавшей в себе ростки предпросветительской идеологии. Развитие литературы в его глазах было неразрывно связано с развитием культуры в целом. Неуклонный же прогресс человеческих знаний, техники, естественных и точных наук не мог вызывать сомнения. Стремление сблизить литературное творчество с научным познанием — отличительная черта эстетических воззрений Перро и его единомышленников. Эта тенденция, отчетливо обозначившаяся и в литературной практике конца 80-х и 90-х годов (Фенелон, Фонтенель, сам Перро и т. д.), предвосхищала поиски синтеза между началом научным и началом художественным, характерные впоследствии для просветителей (однако у Перро как у теоретика литературы она влекла за собой тяготение к прямолинейному стиранию качественных граней между поэзией и прозой, утилитарное представление о способности литературы служить удовлетворению жизненных нужд). Перро пересматривал установленную классицистической поэтикой иерархию жанров и выдвигал на первый план жанры публицистические и роман (последнему еще Буало-теоретик не считал необходимым уделять внимание). Отрицая авторитет античности, Перро пытался приблизить литературу к современной действительности, сделать ее независимой от книжных источников, от необходимости подражать готовым образцам. Вместе с тем упоение «современных» общественными и культурными завоеваниями XVII в. во многом перерастало в панегирик абсолютистской Франции и ее властителям.
Для «древних» искусство являлось прежде всего отражением общественной жизни человека. Они были убеждены, что античные писатели в силу определенных достоинств общественного уклада того времени более глубоко отразили сущность человеческой природы и поэтому достигли бо́льших успехов в литературе, чем французские писатели XVII в. Преклонение перед античностью служило для «древних» (многие из которых сочувствовали янсенистскому движению) средством косвенного выражения неудовлетворенности существующими порядками. Однако и их взглядам были присущи черты ограниченности. Безудержное прославление античности оборачивалось у них порой в 90-е годы XVII столетия своеобразным уходом от осмысления жестоких противоречий современной действительности, соединялось с преисполненной глубокого пессимизма оценкой этой действительности как некоего безысходного тупика, с неопределенностью их собственных положительных идеалов.
Спор «древних» и «современных» имел общеевропейский резонанс (ср., например, сатиру Свифта «Битва книг» — яркое выступление в защиту «древних»). Способствуя критике классицистических канонов, разработанных французскими теоретиками XVII в., и становлению предпросветительских тенденций в эстетике, он ознаменовал переход от одной исторической эпохи к другой.
Творческая практика «древних» была шире их собственных теорий. Художественные произведения, которые они создавали в 90-е годы XVII в., свидетельствовали о неизбежности процесса обновления литературы и об эволюции классицизма. Одно из подтверждений тому — «Гофолия» Расина, произведение, существенно отличающееся от предшествующего творчества великого драматурга и содержащее в себе эстетические нововведения, которые оказали заметное влияние на формирование театра просветительского классицизма.
Показательные сдвиги происходили и в классицистической комедии конца XVII столетия: раскрытие характеров персонажей в ней все теснее переплеталось с подчеркнутым интересом к нравам и быту той социальной среды, в которой эти характеры формировались. Но творческая эволюция комедиографов, в произведениях которых данная тенденция обозначалась особенно выпукло (например, у Данкура и Реньяра), выходит в значительной мере за намеченные нами хронологические рамки; расцвет их творчества относится уже к началу XVIII столетия.
Что же касается непосредственно лагеря «древних» и 80—90-х годов XVII в., то весьма важное место в развитии классицистической литературы этого времени занимает литературная деятельность Жана Лабрюйера.
ЛАБРЮЙЕР (Обломиевский Д.Д.)
Жан Лабрюйер (1645—1696) происходил из небогатых горожан, занимался юридической деятельностью и служил у принца Конде в качестве воспитателя. Его «Характеры, или Нравы этого века» — одно из крупнейших произведений французского классицизма XVII столетия — были опубликованы в 1688 г. «Характеры» Лабрюйера первоначально были задуманы как приложение к переводу на французский язык книги древнегреческого писателя Теофраста того же названия. Приложение это должно было присоединить к наблюдениям Теофраста наблюдения Лабрюйера над нравами современников. Но с каждым последующим изданием книги (при жизни автора их вышло девять) приложение расширялось, увеличивалось в объеме и постепенно из дополнения стало главным. В последнем прижизненном издании «Характеров» Лабрюйера само сочинение Теофраста стало по существу дополнением.
По жанру «Характеры» во многом продолжают традиции Монтеня и Ларошфуко. Это книга очерков, афоризмов, фрагментов, размышлений. Для «Характеров» показательна связь с некоторыми из заветов Мольера, их создатель занимает особое место среди других представителей классицизма.
Основное в «Характерах» — это размышления о духовном складе человека, о «настрое» его ума и сердца. При этом Лабрюйер считает, что характер не строится на какой-либо одной психологической черте (например, скупости или самовлюбленности). Лабрюйера раздражает в маниакальном, однокачественном характере обедненность его содержания, неспособность вобрать в себя всю многогранность человека.