История Кубы сложилась так, что лишь в 80-е годы XIX в. на острове было отменено рабство, а за два года до наступления нашего века было ликвидировано испанское иго. Тридцать лет продолжалась освободительная война, питавшая патриотическую лирику. Эпоха кубинского романтизма растянулась, таким образом, более чем на пять десятилетий, притом первое «золотое» десятилетие дало наиболее яркие и самобытные плоды.
Характерным образцом романтической костумбристской прозы Кубы той поры был роман (первая часть вышла в 1839 г.) «Сесилия Вальдес» Сирило Вильяверде (1812—1894). Главный сюжетный стержень — трагическая любовь юной красавицы-мулатки, «бронзовой мадонны», и сына процветающего коммерсанта. Роман пронизан пламенным протестом против дискриминации темнокожего населения страны, против расистских предрассудков. Через четыре десятилетия увидит свет вторая часть романа «Сесилия Вальдес» — самое яростное аболиционистское произведение на Кубе.
Аболиционистским духом исполнено было и еще одно характерное произведение эпохи кубинского романтизма, принадлежащее перу выдающейся поэтессы Гертрудис Гомес де Авельянеда (1814—1875), — роман «Саб» (1844). Его герой — негр — наделен чертами исключительного благородства и мужества. Сын дискриминируемой, угнетенной расы представлен в ореоле красоты и подвижничества. Его трагическая любовь к белой женщине и трагический конец содержат в себе непримиримое осуждение позорной системы кубинского рабства.
Аргентина — другой очаг романтизма Латинской Америки; здесь он предстал в цельном комплексе, охватив поэтическое, прозаическое, философское, эстетическое творчество первых представителей национальной культуры.
Признанным вождем аргентинских романтиков был поэт и философ Эстебан Эчеверриа (1805—1851). Пропагандист передовой европейской социальной и художественной мысли, он видел в ней важнейшую опору для созидания национальной культуры. «Америка должна заимствовать все то, что может содействовать удовлетворению ее потребностей; чтобы познать саму себя и освещать себе дорогу, она должна идти с факелом человеческого разума». Эту мысль Эчеверриа впервые высказал в знаменитой речи «Символические слова», произнесенной при открытии общества «Молодая Аргентина» в 1837 г., а затем увидевшей свет в расширенном виде в трактате «Социалистическое учение» (1846). Тогда же появился и дополняющий его труд Эчеверриа «Ретроспективный взгляд на движение интеллигенции Ла-Платы с 1837 года». Опиравшиеся на идеи французского утопического социализма, оба эти произведения анализировали специфику исторической судьбы американских колоний Испании, в частности Аргентины. В те же годы критик Хуан Мария Гутьеррес формулирует задачи и цели рождающейся аргентинской литературы. Эчеверриа также публикует ряд статей по проблемам эстетики.
Полна драматизма история романтического «поколения 1837 года», получившего название по дате организации общества «Молодая Аргентина» или «Майская ассоциация» (май 1810 г. — начало аргентинской войны за независимость). Едва вступив на арену общественно-литературной деятельности, молодые писатели оказались под прямым ударом Хуана Мануэля Росаса, одного из самых зловещих тиранов Аргентины и всей Латинской Америки. Они были вынуждены эмигрировать и провести значительную часть жизни на чужбине. Политическая лирика поэтов «поколения 1837 года» — предельно напряженная, эмоциональная; инвективы тирании сплетены с чувством тоски по покинутой родине.
Пламенной патетикой отмечены возглашаемые Хосе Мармолем проклятья тирану Росасу. Из изгнания обращается к аргентинской молодежи и Эчеверриа, исполненный отчаяния перед покорностью аргентинцев деспотической власти.
Стихи воспринимались поэтами как политическое действие. Не случайно оба поэта часто использовали форму воззвания или послания. Если же говорить об истинно самобытных открытиях аргентинской литературы эпохи романтизма, то они связаны с художественным освоением той специфики национальной жизни Аргентины, что определяется словами «пампа» и «гаучо».
На огромных просторах южноамериканской степи-пампы, занимающей бо́льшую часть бассейна Ла-Платы, в течение веков формировался специфический слой населения — гаучо. Предками гаучо были испанские солдаты-конкистадоры, которых колониальные власти селили в этих местах для охраны отнятой у индейцев земли. Индейские племена в пампе, находившиеся на более низкой стадии социального развития, чем туземцы других районов Америки, долго сохраняли первобытную воинственность. Существовал глубокий непреодоленный разрыв между развитой прибрежной частью страны, центром которой был Буэнос-Айрес, и огромной неосвоенной территорией пампы. К середине прошлого века относятся описания пампы русским путешественником и писателем П. Чихачевым, который увидел в быту гаучо «любопытный образчик первобытной жизни, по большей части сохранившейся лишь в исторических преданиях — пастушеской и звероловной».
И могучие пустынные просторы степей, и вольнолюбивые их жители — все это было грандиозным источником поэтического вдохновения для романтиков. Первым значительным творением романтизма стала поэма Эчеверриа «Пленница» (1835).
Пампа в поэме «Пленница» — не только место действия, но и некая живая сила, участвующая в развитии событий и определяющая судьбу героев.
Основной конфликт произведения развертывается между индейцами и воинами-гаучо, которые наделены высокой доблестью, мужеством. Их предводителя Бриана, попавшего в плен, вызволяет жена Мария, вместе с которой он совершает побег. По дороге Бриан погибает, а Мария, у которой перед тем убивают ребенка, теряет рассудок и тоже гибнет.
Вся история крестного пути Бриана и Марии развертывается не просто на фоне, но и при участии степной стихии. Реальность невиданных просторов лаплатских степей, еще не освоенных человеком и потому властвующих над ним, определяет господствующую роль природы как в «Пленнице», так и в других романтических произведениях. Пустынность, бескрайность просторов рождает чувство одиночества, характернейшую художественную эмоцию романтиков. Эчеверриа вдохновлялся европейскими романтиками; эпиграфами к «Пленнице» и отдельным ее частям послужили строки из Байрона и Ламартина. Художественное освоение аргентинской природы — таков был главный и решающий вклад Эчеверриа в развитие национальной литературы, у истоков которой он стоял.
И впоследствии пампа и гаучо оставались ведущей темой романтической поэзии Аргентины, традиции которой сохранились вплоть до XX в.
В ту же эпоху в Ла-Плате продолжал свое развитие другой тип поэзии — народно-демократический. Развивавшаяся во взаимодействии с фольклором так называемая «поэзия гаучо» нашла свое самобытное воплощение в творчестве Иларио Аскасуби. История «поэзии гаучо», начало которой было положено еще в 20-е годы Бартоломе Идальго, завершилась созданием монументальной поэмы Х. Эрнандеса «Мартин Фьерро» (1876).
На исходе первой половины XIX в. аргентинская литература дала еще одно произведение, которому выпала роль стать самобытнейшим образцом философско-художественной мысли не только Аргентины, но и всей Латинской Америки. Это — «Факундо» Доминго Фаустино Сармьенто (1811—1888), увидевший свет в Чили в 1845 г.
Книга представляет собой сплав публицистической памфлетности и художественной изобразительности. Доскональные географически-этнографические, социологические характеристики, исторические справки соединяются с романизированной биографией главного героя — аргентинского политического деятеля 20-х годов Факундо Кироги.
Концепция Сармьенто, сформулированная им уже в подзаголовке «Варварство и цивилизация», раскрывается в первой же главе, название которой скорее напоминает название ученого труда: «Физическая характеристика Аргентинской республики и порожденные ею особенности, обычаи и идеи». Исходный тезис Сармьенто — утверждение решающего воздействия, которое оказывают естественные условия страны на ее общественную организацию и историю. Пустынная, дикая пампа для Сармьенто — главный негативный фактор национального бытия.