В творчестве Балагтаса и в особенности в «Флорансе и Лауре», традиционные приемы тагальской устной поэзии были как бы кодифицированы и формализованы, сделавшись навсегда достоянием филиппинской литературы. Балагтас обогатил родную словесность идеей борьбы со злом, наделив своих героев неистребимым свободолюбием. Именно в его творчестве начинается слияние филиппинской литературы с национально-освободительным движением.
Пампанганская литература этого времени представлена преимущественно жанром кумидья, или моро-моро. Наивысшим достижением ее является самое длинное моро-моро «Жизнь Дона Гонсало из Кордовы» падре Ансельмо Хорхе де Фахардо (1785—1845). В нем повествуется о жизни и делах испанского генерала, служившего верой и правдой королеве Исабелле I Католической. Эта романтизированная история в трех томах (31 тысяча строк) впервые была поставлена в Баколоре в 1831 г. Она ходила в списках и была опубликована лишь в 1912 г. Не неся серьезной социальной нагрузки, эта пьеса тем не менее считается «Флоранте и Лаурой» пампанганцев, произведением, вобравшим ряд фольклорных элементов.
В илоканской литературе преобладали национальные варианты, переводы и адаптации испанских и тагалоязычных авитов и куридо: эпическая поэма о Ричарде Львиное Сердце, история Хайме дель Прадо, «Двенадцать пэров Франции», «Бернардо (дель) Карпио» и многие им подобные. Но именно на этом материале расцвел впоследствии талант классика илоканской литературы Леоны Флорентино (1849—1884). На илоканском языке в 1845 г. был написан и большой пасьон монаха-августинца Антонио Мехия, однако видный литературовед илоканец М. А. Форонда, обнаруживший оригинал этого произведения, полагает, что это перевод оригинальной работы канонизированного католического св. Винсента. Среди произведений бикольской литературы выделялась религиозная драма, в особенности литургические пьесы Мариано Перфекто. Аналогичные жанры были характерны и для себуанской литературы этого времени.
В первой половине XIX в. начала создаваться и серьезная поэзия на испанском языке самими филиппинцами. Первым таким поэтом стал Хосе де Вергара, непрофессиональный литератор, избранный в 1813 г. филиппинским представителем в испанских кортесах (правда, к моменту приезда филиппинских делегатов король Фердинанд VII разогнал этот орган). Еще более известен поэт Луис Родригес Варела, прозванный Графом Филиппинским. В его стихах (сб. «Филиппинский Парнас», 1814) сильны элементы национального самосознания. Эта поэзия впервые поколебала миф об интеллектуальном превосходстве испанцев.
*Глава шестая*
БИРМАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
В XIX столетие Бирма вступила как централизованное феодальное королевство. Диктат молодой династии Коунбаун (Алаунпая) привел к упрочению феодальной деспотии при неограниченной власти монарха. Консолидация внутренних сил обусловила военное могущество, проявлявшееся вначале в завоевательных акциях (покорение индийских княжеств в Ассаме и Манипуре), а затем в стойком сопротивлении английским колонизаторам (первая англо-бирманская война 1824—1826 гг.), способствовала подъему национальной экономики и культуры.
В истории бирманской литературы первая половина XIX в. — пора становления и подъема драмы, интенсивных процессов в области поэзии, развития литературного прозаического языка. Это время ощутимой перестройки жанровой системы, когда появляются новые для письменного творчества формы, а прежние нередко теряют свою былую функцию, связанную с придворным этикетом или монастырским ритуалом.
Наиболее явственно это наблюдается в сфере куртуазной поэзии, где не только пополняется жанровый арсенал (в основном за счет песенно-поэтических форм), но и происходит более четкое размежевание лирики и эпики: в области лирики заметно внимание к интимной поэзии малых форм, эпические традиции питают крепнущую драматургию. По-прежнему в литературе главенствует стихотворный язык, более разнообразный и раскованный нежели в предшествующие века; проза, несмотря на достижения отдельных авторов XVIII в., используется в сравнительно узкой сфере. Постепенное переосмысление классических форм и серьезный интерес к фольклору со стороны придворных литераторов заметны прежде всего в поэзии. Возросшая роль писателей-мирян, расширение аудитории читателей и слушателей обусловливают демократизацию и беллетризацию литературы.
Определенные новшества были ощутимы еще в творчестве поэтов, начавших свою деятельность в конце XVIII в., — У Тхун Ньоу, У Аун Пхьоу, Навадея из Вэммасу, Мьявади У Са и др. Наследие традиционалиста У Тхун Ньоу (известного под титулом Твинтиндайвун Маха Ситу, 1726—1806) включает сочинения почти во всех жанрах монументальной поэзии Средневековья — начиная от линги и пьоу (виды религиозно-философских поэм на сюжеты из буддийских книг на пали) и кончая яду или луда (крупные формы куртуазной лирики). Строго придерживаясь традиционной поэтики, У Тхун Ньоу вместе с тем расширял тематические рамки жанра, допускал стилистическую свободу в агиографических сочинениях. Известность получили его 9 поэм-пьоу на сюжеты джатак из «Кхуддака-никаи»; следуя по пути, намеченному еще Шином Каравикою (ок. 1588—1648), У Тхун Ньоу несколько секуляризирует пьоу, уделяет внимание мирской нравоучительности, любовным переживаниям или даже занимательным приключениям героев. Светская интерпретация жанра пьоу продолжается затем в творчестве У Яу Джи (1774/75—1835); по своему духу и тематике его поэмы «Царь-павлин» или «Аскет Ититейнга» созвучны произведениям Маха Ситу. Так постепенно излюбленный религиозно-проповеднический жанр, не теряя связи с житийной сюжетностью, выступает то как дидактический трактат о государевом долге, обязанностях подданных, о придворном этикете, то как куртуазно-романическое повествование, не лишенное назидательности и близкое по духу к жанру яган (вид светской поэмы — см. т. V наст. изд.). Хотя в XIX в. не прерывается традиционная поэзия пьоу, все же начинает преобладать беллетристическая тенденция. Особенно явственно это отражено в поздних произведениях У Шуна (ок. 1782 — после 1849) и его ученика У Швей Чхи (1798 — ок. 1858).
У Шун, признанный мастер монументальной поэзии, выступил реформатором жанра пьоу, стремясь не только к свежей интерпретации известных сюжетов, но и к модернизации стихотворной техники (отход от стабильной рифмовки, от правил четырехсложной строки и т. п.). Ставя просветительские задачи, поэт трактует популярные буддийские джатаки как аллегории на злободневную тему, занимательные и поучительные. Таков рассказ о царе-грешнике в поэме о Сутасоме (по одноименной джатаке), звучащий предостережением нерадивому правителю, таков панегирик мудрому аскету Махо из пьоу «Подземный ход Махо» (джатака «Махауммагга»). Яркие картины придворной жизни рисует У Шун в своей лучшей поэме «Оуммаданти», герои которой воспринимаются уже не как условные фигуры буддийского жития, а как реальные человеческие характеры. Не жалея сарказма, автор описывает смятение сластолюбивых брахманов при виде Оуммаданти: жадно накинувшиеся на угощение обжоры вдруг остолбенели, пораженные красотою девушки, а опомнившись, царские советчики принялись заигрывать с нею. Смело вводя насмешливо-саркастические интонации, У Шун меняет повествовательные акценты, не без горечи намекая на интриги при дворе. Позднее, однако, саркастический пафос У Шуна уступил место откровенной развлекательности в поэмах У Швей Чхи: используя те же традиционные сюжеты, поэт повествует о любви и приключениях в галантном стиле.
Меньше чуствовались перемены в таких жанрах придворной поэзии, как эйчхин (эйджин), хотя сочинения подобного рода в XIX в. утрачивали свои внелитературные функции; поэмы У Тхун Ньоу, У Яу Джи или Навадея из Вэммасу воспринимались как образцы изящной словесности, мало пригодные для ритуальной декламации. Характерным примером монументально-панегирической поэзии выступает собрание могунов Навадея Младшего (или Навадея из Вэммасу, собств. имя У Ну, 1755/56—1840). Видный сановник и придворный поэт, Навадей стремился прославить успехи династии Коунбаун, воспеть родную землю. Его 16 могунов — многочастные оды, посвященные прежде всего значительным событиям официальной истории — военным победам в Тавое, Аракане и Ассаме, дипломатическим акциям («Могун о миссии в Китай»), градостроительству («Могун о королевском дворце Мингун») и т. п. Используя традиционную форму и тематику, поэт удачно вводит новые предметы описания, углубляется в область мифологической героики и легендарной истории, подчас превращает могун в ученый трактат на темы из древнеиндийских книг или бирманских хроник. Оставаясь формально панегириком в честь правящего монарха, этот жанр вырастает в крупное лирико-эпическое полотно.