Материал первого тома «Истории всемирной литературы» убедительно свидетельствует о том, что культурные и литературные связи между народами, странами и континентами существовали изначально, какой бы фрагментарный характер ни носили следы этих контактов, дошедшие до наших дней. Это обстоятельство имеет принципиальное значение. Оно служит еще одним подтверждением правомерности распространять термин «всемирная литература», понимаемый как обозначение некоего целого, находящегося в непрерывном процессе становления и развития, на всю литературную историю человечества, начиная от ее истоков.
Однако еще большее значение для обоснования такого рода теоретической позиции имеют сопоставления типологического плана. Оба понятия — литературные влияния и типологические схождения и соотношения — диалектически между собой связаны. Это факт общепризнанный в советской литературоведческой науке. Значение его, впрочем, осознавалось и подчеркивалось еще А. Н. Веселовским. И все же историко–типологический подход занимает особое место в сравнительном изучении литератур. Перспективы, открываемые этим подходом, — один из основных источников превосходства марксистской науки над буржуазной компаративистикой со всей ее унаследованной от позитивизма односторонностью и узостью. Именно он и позволяет, в частности, нашему литературоведению преодолеть то искусственное разграничение между так называемой «всеобщей историей литературы» и «сравнительной историей литературы», которое в глазах буржуазной компаративистики принимает характер подлинной антиномии.
Поиски закономерностей, характеризующих эволюцию всемирной литературы, взятой в ее целом, во всей ее полноте, должны опираться на сопоставление путей развития отдельных национальных литератур или, как уже отмечалось, — на более ранних этапах — литератур, создававшихся различными народностями. Сопоставлять можно лишь явления, между которыми существует внутренняя связь. Явления, абсолютно чужеродные, несопоставимы. Ф. Энгельсу принадлежит знаменитое определение: «Чем дальше удаляется от экономической та область, которую мы исследуем, чем больше она приближается к чисто абстрактно–идеологической, тем больше будем мы находить в ее развитии случайностей, тем более зигзагообразной является ее кривая» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2‑е изд., т. 39, с. 176). Учитывая всю относительную самостоятельность эволюции отдельных сфер идеологической надстройки и придавая осмыслению этого феномена важнейшее значение, марксистское литературоведение исходит вместе с тем из убеждения, что сходные по своей социальной природе стадии общественного развития порождают сходные во многом типы художественного ви́дения мира. Проявления этой закономерности в истории мировой литературы обусловлены в конечном итоге единством общего хода социально–исторического развития человечества и обозначаются в нашей науке, как правило, термином «историческо–типологические схождения» или «историко–типологические аналогии».
При этом анализ подобных схождений и аналогий подразумевает, естественно, наряду с определением черт сходства и установление различий между сравниваемыми явлениями. В «Истории всемирной литературы» делаются такого рода сопоставления и обобщения. Они касаются темпов и характера развития литератур разных регионов, географических и хронологических границ существования той или иной литературной эпохи, а также закономерностей становления жанров, стилей и направлений, изменений, происходящих в природе и системе литературных связей. При этом авторы и редакторы «Истории всемирной литературы» не упускают из виду первостепенную роль другого важнейшего исторического фактора, а именно неравномерности развития мировой литературы. Характеристика тех конкретных форм, которые взаимодействие этих двух законов — единства и неравномерности — принимает на различных исторических стадиях и в различных культурных ареалах, — одна из первоочередных задач, стоявших перед участниками «Истории всемирной литературы». Только стремление к ее реализации и может позволить избегнуть опасностей упрощения, схематизации реальной картины движения историко–литературного процесса и воспроизвести его со всей присущей ему сложностью, динамикой и внутренними противоречиями.