Столь заметное развитие историографического жанра на общем сравнительно неподвижном литературном фоне представляет собою закономерное явление, которое применительно к русской литературе отметил Д. С. Лихачев: «Литература мало меняется в тех своих частях, которые связаны с теологией, и сильно меняется в исторических частях. Отсюда особое значение в истории литературы исторических жанров Средневековья, их ведущее положение, их влияние на остальные области литературы… Несомненно, что богословская мысль и религиозные представления доминировали в литературе, но формирующее значение имели исторические и публицистические стороны литературы — ее «национальная часть»».
К началу XVIII в. официальная историография гондарских царей, помимо богатой общеэфиопской, имела и вполне устоявшуюся региональную традицию. Известна хроника Иоанна I (1667–1672), написанная, по всей видимости, его придворным историографом Хаварья Крестосом. Впоследствии он же начал писать и хронику его сына, Иясу I (1682–1706), но не окончил ее, погибнув в бою (1700 г.). Хроника эта была продолжена его преемником За — Вальдом. Последний довел это сочинение вплоть до 1704 г., когда царь, задумав предпринять весьма опасный и трудный поход, решил сократить до минимума свой обоз и отослал в столицу большую часть придворных, в том числе и своего историографа За — Вальда. Однако один из младших писцов — Синода — не захотел возвращаться и вызвался сопровождать царя, «чтобы увидеть завершение этого предприятия и идти, куда и он, на жизнь или на смерть». Так Синода взял на себя обязанность царского историографа и, действительно, подробно описал события царского похода вплоть до триумфального возвращения царя в Гондар летом 1704 г. и столичных торжеств по этому поводу. На этом хроника Иясу I обрывается, ничего не сообщая о последних двух с половиною годах его жизни. Последнее, впрочем, объясняется обстоятельствами трагической кончины этого царя (он был заключен в монастырь и убит по приказу своего сына Такла Хайманота).
Первые два десятилетия XVIII в. ознаменовались усилением сепаратизма и церковного раскола; после смерти Иясу I на престоле сменились четыре царя, возведенные и низложенные враждебными друг другу придворными группировками.
Власть гондарских царей фактически не простиралась в этот период далее пределов столичной области, и они даже не могли озаботиться составлением своих хроник. Авторитет царской власти был восстановлен, когда на престол вступил третий сын Иясу I — Бакаффа (1721–1730). При его дворе были возрождены и укреплены порядки и обычаи гондарских царей, в том числе и традиция придворной историографии. Она была продолжена тем же Синодой, который описал поход 1704 г. Иясу I.
Синода, несмотря на некоторую вычурность стиля, твердо придерживается сугубо исторического принципа повествования: он не только строго соблюдает хронологический порядок, не только описывает события как очевидец, но последовательно стремится сам присутствовать при всем, что собирается описывать, точно перечисляет участников событий и ссылается на них. Подобно тому, как он сам вызвался сопровождать в поход Иясу I, чтобы описать его, Синода всегда стремился безотлучно находиться и при Бакаффе, не уклоняясь от самых тяжелых и опасных походов, как это было при походе Бакаффы против возмутившихся вассалов в 1725 г.: «И сказал [царь] придворным историографам Синоде и Дмитрию: «Разве вы не уйдете в Гондар?». И ответили они: «Как можно уйти нам, ведь мы летописцы!».