Изменения, о которых шла речь, преломились прежде всего в поэтике ведущего в реализме того времени жанра — романа (например, изменение фабулы романа, построение его как «истории жизни», воплощающей ее самодвижение, не поддающееся упорядочению). Реалистам второй половины XIX в. жизнеподобие в смысле «среднестатистического» свойственно в гораздо большей степени, чем писателям первой половины века. Менее характерными становятся заострение образа, гротеск, преувеличение.
В натурализме были гипертрофированы некоторые слабые стороны творчества западноевропейских писателей — реалистов той поры. Декларируя верность реальности, научную объективность, исходя из принципа описания, классификации явлений, принятого позитивизмом, который был его философской базой, натурализм отходит от типизации, отбора и тем самым оказывается неспособным проникать в сущность изображаемого и художественно осмыслять значительные закономерности действительности. В творчестве натуралистов принцип детерминированности личности носит во многом физиологический характер: непреодолимое, по их мнению, влияние социальной среды осложняется столь же непреодолимым влиянием наследственности. Детальное изображение безобразного и патологического порой превращается в самоцель. Ставка на факт приобретает самодовлеющий характер. Сами натуралисты считали себя продолжателями реалистической традиции, но, по существу, «правоверный» натурализм порывает с реализмом. Творчество основоположника и теоретика натурализма Золя, как и ряда других крупных писателей, считавших себя натуралистами, порой не укладывается в жесткие рамки натуралистических теорий.
Значение натуралистических направлений, получивших широкое распространение и в Европе, и за ее пределами, в разных национальных литературах было неодинаковым. Наиболее отчетливо черты натурализма, о которых шла речь выше, проявились во французской литературе. Немецкий натурализм сыграл свою роль в преодолении упадка и провинциализма, проявлявшихся в немецкой литературе второй половины века. Творчество самого крупного представителя немецкого натурализма Гауптмана отнюдь не ограничивается рамками натуралистической доктрины. В Англии роль натурализма была меньше. Развитие натурализма в литературе США относится к более позднему периоду. По мере его распространения в натурализме возобладали эпигонские тенденции, доктрина окончательно одерживает верх над живым развитием и обнаруживает свою узость, и натурализм заходит в тупик. Новый подъем реализма в западноевропейских литературах на рубеже веков связан с активной борьбой против натурализма.
Судьбы реализма в русской литературе значительно отличались в этот период от его развития на западноевропейской почве. Во второй половине века русская литература по своему объективному значению выходит в авангард мирового литературного процесса. Основные историко — культурные предпосылки исключительно интенсивного развития русской литературы — то особое место, которое литература занимала в жизни страны, где она была ведущей формой общественного сознания, и ее связь с освободительным движением, приобретшим необыкновенный размах.
«У народа, лишенного общественной свободы, — писал в 1851 г. Герцен, — литература — единственная трибуна, с высоты которой он заставляет услышать крик своего возмущения и своей совести. Влияние литературы в подобном обществе приобретает размеры, давно утраченные другими странами Европы». Этой особой функцией литературы в жизни общества определяются и представления о типе художника, отличные от тех, которые господствовали в Западной Европе. Конечно, и многие западноевропейские писатели играли активную роль в общественной борьбе, выступая на стороне прогрессивных сил. Достаточно вспомнить участие многих из них в революционном движении 1848 г., знаменитые памфлеты Гюго против «Наполеона малого» или заявление Золя по делу Дрейфуса. Но более распространены были в то время различные концепции «искусства для искусства», нашедшие свое выражение в знаменитой формуле «башня из слоновой кости»; с другой стороны, художника приравнивали к естествоиспытателю, от него требовали «научной объективности». Все это во многом было обусловлено глухой стеной отчуждения от публики, а порой враждебности ее искусству, о которой постоянно говорят западноевропейские писатели того времени и которая характерна для тогдашнего буржуазного общества. В России складывается принципиально иной тип отношений между писателем и публикой, основанный на интенсивном духовном контакте. Писатель если сам и не участвует активно в освободительной борьбе, как это делали Герцен и Чернышевский, то глубоко переживает ее перипетии и служит прогрессивным общественным идеям «сердечным смыслом» своего творчества. Отличительная черта русской литературной жизни — широкое участие читателя и критики в спорах вокруг общественно значимых произведений (вспомним полемику, вызванную книгами Тургенева, Гончарова, Островского, Толстого, Достоевского).