Однако не только эти международные литературы осуществляли в эпоху Средних веков посреднические функции. Такая роль выпадала на долю и литератур на молодых языках. В этом исключительная роль арабской литературы, что было связано с экспансией ислама. Эта литература не только обслуживала свой регион (арабский язык стал литературным языком и завоеванных арабами народностей). С арабского языка переводили не только на персидский, но и на греческий, еврейский, латинский, испанский; и не только памятники арабской литературы или некоторых других восточных литератур, но и ряд очень значительных произведений европейской античности. Осуществляли посредничество и другие литературы (но не в таких масштабах, как арабская). Так, полагают, что китайское влияние шло в Японию через Корею; памятники французской куртуазной литературы попали в Чехию и Польшу из «немецких рук». К концу Средних веков посреднические функции во многом осуществлял французский язык (разительный пример: немецкая народная книга о Тристане была создана в XV в. не по более ранним немецким обработкам, а по французским!).
Говоря о литературе Средневековья, следует различать два вида взаимосвязей. С одной стороны, перед нами многочисленные факты заимствований отдельных художественных форм, отдельных тем (бродячие сюжеты), отдельных памятников (так, немецкие поэты XII–XIII вв., обратившись к жанру куртуазного романа, опирались на соответствующий опыт своих французских соседей; французские труверы многие темы своих любовных песен нашли у провансальцев; некоторые исландские саги оказались простой переработкой французских образцов). С другой стороны, немало случаев заимствования целых жанров со всем почти фондом памятников и даже всей литературной системы (т. е. не только набора памятников, но и иерархии жанров, поэтики и т. п.). Эта воспринятая чужая литературная система, конечно, подвергалась основательной трансформации, приспосабливалась к новым условиям, вступала в контакт с местным фольклором и местными литературными традициями и т. д. Поэтому такая литературная система оказывалась несколько измененной. Тем более, что отдельные компоненты этой системы приспосабливались к новым условиям неодинаково.
Разные жанры средневековой литературы обнаруживали разную проницаемость для инородных воздействий и в разной степени были пригодны к переносу. Легко трансплантировались функциональные жанры; им в этом помогала религия, которую они обслуживали, а также прагматические задачи литературы деловой. Характерно, что памятники и жанры религиозной, а также деловой литературы, попадая в чужую литературу, не занимали в ней центрального положения, оказываясь на ее периферии. Так, например, известно, что некоторые китайские поэты писали буддийские произведения, но они редко включались в антологии и собрания. Но бывало и иначе. Так, в Юго-Восточной Азии буддийская (т. е. инородная, привнесенная) литература составляла ядро местного литературного процесса.
Памятники народно-героического эпоса почти не попадали в другие литературы (пожалуй, за исключением индийских «Махабхараты» и «Рамаяны»), а попадали лишь в том случае, если эти литературы принадлежали народам, этнически и исторически близким (например, скандинавы и континентальные германцы). Напротив, прозаические повествовательные жанры, особенно с сильной фольклорной основой, переносились из одной литературы в другую сравнительно легко (но занимали в ней иное место, чем в своей литературе).
В этом отношении совершенно беспримерна судьба индийского сборника притч и басен «Панчатантра», записанного на санскрите, возможно, в V в. н. э. В VI в. по повелению царя Хосрова Ануширвана был осуществлен пехлевийский перевод книги. С пехлеви же в VIII в. Абдаллах ибн аль-Мукаффа сделал арабскую обработку («Калила и Димна»). С арабского книгу перевели в XI в. Симеон Сиф — на греческий («Стефанит и Ихнилат»), в XII в. Абу-ль-Маали — на персидский, в XIII в. рабби Иоэль — на древнееврейский. В XIII же веке были сделаны переводы на испанский (с арабского) и латинский (с древнееврейского). Затем появились переводы и обработки на других языках, в том числе и на русском. Известны переводы «Панчатантры» на новоиндийские языки, а также в странах Центральной Азии. Интересно отметить, что те же фольклорные сюжеты, что и в «Панчатантре», попали в Восточную Азию не из знаменитой индийской книги, а из буддийских сутр, имевших широкое хождение в Китае, Японии и других странах.