— Кому-то, — сердито пробурчал Сиф и нехотя взглянул на девушку: — Аптечка есть?
Они отчего-то избегали взглядов друг друга. Поссорились, что ли? И когда успели только, вроде, друзьями были?.. Стоп, аптечка. Это что, ему руку перевязывать?..
— Царапины не перевязывают, — отмахнулся Заболотин от бинта.
Аптечка у Алёны, разумеется, была.
Не слушая никакого ворчания, Сиф ловко поймал руку полковника и принялся её бинтовать. Опыт у мальчика был большой, в том числе и по перевязке тех, кто считает свои царапины пустячными. Поэтому ничего удивительного, что отмахнуться не удалось.
— Знаю, что вопрос, э-э-э… идиотский, но все целы? — спросил с характерным забольским акцентом подошедший Элик, второй шофёр.
— Целы, — подтвердил Сиф, затягивая узелок бинта. — Это так, стеклом.
Кажется, они с шофером неплохо ладили. Впрочем, неудивительно, в одной машине-то. По крайней мере, на этого шофёра Сиф глядел совершенно спокойно, в то время как с Алёной у них явно что-то не заладилось.
Заболотин поглядел на повязку и признал, что она сделана хорошо и, главное, почти не будет мешаться. Правда, зачем вообще надо было перевязывать?.. Но этот вопрос так и не прозвучал, поскольку ответ был слишком очевиден.
Пришла и «свита» князя — советник и секретарь. Первый, старик со степными корнями, словно только-только вынырнув из своей непонятной медитации, в которой проводил всё время, огляделся кругом и произнёс тихим голосом просветленного буддийского монаха:
— Как я вижу, найти никого не удалось.
— Президенту следовало предупредить, что в городе существуют настроенные… хм, радикально люди, — поджал губы его спутник, снимая очки и протирая их носовым платком. Взгляд его без очков отчего-то переставал быть пронзительным. Обычный такой взгляд замученного чиновника, который с размаху и на полной скорости влетел на колесе фортуны прямо в чужие неприятности.
— Не знал или не подумал, — ворчливо заключил Заболотин, которому во всех людях, имеющих привычку так поджимать губы, чудилось что-то от Аркилова. Уже сколько лет.
— Полагаю, теперь никого предупреждать уже ненужно, так что разговор бессмысленен, — всё так же тихо проговорил старик. — Но подождём «стражей порядка», что они скажут.
Подкатила милицейская машина, «стражи порядка» попытались было расспросить о произошедшем непосредственно князя, но наткнулись на недружелюбные взгляды Краюхиных и как-то расхотели. Раздосадованные тем, что не успели поймать кинувшего гранату, близнецы хмуро стояли рядом с Иосифом Кирилловичем, не желая, чтобы к нему кто-то приближался. Просто «потому что». Отвечать же на все вопросы пришлось Заболотину, как самому крайнему и хорошо представляющему, о чём конкретно милиции требуются показания.
— Мы уже получали ранее жалобы на некую, хм… группировку, — неуверенно сказал, выслушав, старший лейтенант Гасюх, — но не подумали, что эта… хм, группировка попытается устроить покушение…
«Да они бояться, — понял, глядя на милиционеров, Заболотин. — Все, во главе с этим старшим лейтенантом Гасюхом. Старший лейтенант — это поручик у нас? Да уж… Это не Оперативное отделение Лейб-гвардии… Впрочем, вон, Краюх теперь тоже можно счесть „операми“, но и они ничего не сделали, только вовремя Лёшка машину повернул в сторону…»
— Благодарю Вас, по… старший лейтенант. Полагаю, или группировка эта строится на чистом энтузиазме «Шли бы русские к навке на болото», без особого боевого, скажем так, опыта, или же они не убить ставили целью. В обоих случаях, думаю, дополнительная охрана его императорскому высочеству не требуется, — да, может, и глупо, но лишней шумихи точно не надо. — Пока мы справимся своими силами. Что касается расследования… Боюсь, здесь вас ждет тупик. Метнувший гранату сбежал очень качественно, не оставив нам ни автографа, ни адреса для писем.
Заболотин мысленно тут же отругал себя за излишние ехидство, но ведь и вправду найти уже никого нельзя…
— А… В таком случае, просто… хм, зовите, если что-то случится. Мы сделаем всё, что сможем, насчет этой… хм, группировки, — несчастный старший лейтенант почти воодушевился. Конечно, на обещания все мастера. «Посмотрим, что же будет дальше…» — усмехнулся Заболотин про себя.
— Хорошо. Заранее благодарим за любое содействие, — он с трудом удержал себя, чтобы не передразнить этого Гасюха, сказав «… хм, содействие». Кажется, это так взрыв подействовал — неожиданная ситуация, стресс или как там оно зовётся.
— До свидания, — Гасюх поспешил раскланяться и тихо исчезнуть с «поля брани». Конечно, неясные покушения и отсутствие улик — неприятные условия для работы. Заболотин его не винил. В конце концов, в Империи он тоже уважал в этом плане только «оперу». Остальным, как ему казалось, не хватало опыта. А вот в Лейб-гвардию брали только тех, кто не просто служил, но и по-настоящему воевал. С постоянными кавказскими конфликтами, впрочем, регулярное появление новых лиц Лейб-гвардии было гарантировано.
Конечно, изредка встречались тыловики — чиновники с погонами. В конце концов, кто-то же должен заправлять всей кашей в Управлении. Но уж никак не в «опере»…
Итак… не слишком искусное покушение, неизвестная группировка псевдопацифистов, которые не хотят новой войны с Выринеей, но свято верят, что именно этого Российская Империя и добивается, бесполезность в случившемся милиции и порез на руке. Кажется, всё. Или примерно всё. Ну, это если не вспоминать таинственную ссору Сифа и Алёны — когда успели-то, вчера ведь лучшими друзьями были — и… Да нет, всё. Иных событий не случилось — пока что. В принципе, ничто не смертельно, и это обнадеживает. Надо просто быть теперь внимательнее.
Примерно так размышлял Заболотин, когда садился в машину вместе с князем и Лёшей Краюхиным. Краюха вполголоса поминал навку и, о чём легко было догадаться по внешнему виду, отчаянно хотел закурить после такой «встряски». Заболотину подумалось, что Филипп был бы на месте брата спокойнее, впрочем, он по жизни был сдержаннее. С каждым днём полковник всё яснее вспоминал их обоих, какими они были на войне, и если в самолёте он их с трудом и только после подсказки узнал, то теперь помнил их почти так же ясно, как знал тогда.
Лёша похлопал по карманам в поисках сигарет, хотя в машине курить не собирался. Этот нервный жест отчего-то четко напомнил полковнику, как шарил во сне Сиф, будучи ещё пока безымянным Сивым-Индейцем. Подавив привычное отвращение к этому воспоминанию, Заболотин заставил себя ещё раз проверить повязку, оправить внешний слой бинта и уставиться в окно.
Лёша, наконец, нашёл сигареты и со вздохом убрал обратно в карман куртки. Не покуришь же прямо на месте, хотя вентиляция в машине, благодаря одному напрочь разбитому окну, а двум — всего лишь треснувшим, была просто-таки идеальной. Ветер гулял, одним словом. Краюха чихнул и пробормотал что-то про сквозняк. Все почему-то рассмеялись, подсознательно ища повод для разрядки.
— В следующий раз попрошу машину большую и с пуленепробиваемыми стёклами, — пообещала куда-то в воздух Алёна. — У этой, как мы выяснили, стёкла были только кокетливо затонированы. Дураки они все там, что ли?
— Алёна, — укоризненно сказал Великий Князь, — не кипятись.
— Кипят, ваше высочество, чайники, — пробурчала Алёна.
— … А не почти что лысые цыганские девушки, — согласился Иосиф Кириллович с ехидной усмешкой. Кажется, на ехидство не одного только Заболотина так повлияло неудачное покушение. — Такие цыганки просто горячо возмущаются несправедливостью мира.
— Именно, — сердито припечатала девушка-шофёр. — Как тут не возмущаться, когда тебя отрывают от дороги.
— Ну, не в прямом смысле, по счастью, — вздохнул князь, которому как-то подобная перспектива, вставшая перед внутренним взором, по вкусу совершенно не пришлась. Да и не хотелось верить, что всё это серьёзно, по-настоящему.
— Не придирайтесь к словам.
— Я не придираюсь, я с ними играю, — тоном капризного ребенка ответил Великий Князь. Видный политик и дипломат, он в совершенстве владел своим голосом. Заболотин порой ему завидовал.
— Мы подъезжаем, — осторожно встрял в разговор полковник. — Государственная Картинная Галерея. Ведь мы ехали сюда?
— Сюда, — подтвердила вместо князя Алёна. — О, Элик от нас не отстал.