— Ты их не любишь.
— Ты сама проницательность.
Алёна легко пожала плечами и переключила мелодию на другую — тягучий гортанный напев. Присела на край дивана, разглядывая мальчика. Между ними было лет шесть — и абсолютно разные жизни. Офицерик, и…
— В тебе цыганская кровь есть? — сообразил вдруг Сиф, кого ему напоминает Алёна: парня-цыгана.
— Неужто заметно? Меня сёстры чуть не убили, когда я волосы сбрила, а братья грозились замуж выдать, да кто ж лысую возьмёт? — Алёна расхохоталась приятным грудным смехом, странным для её фигуры. — А мне-то что, я всегда любила что-нибудь этакое учудить. Вон, занялась работой мужской…
— В смысле, шофёром?
— Ну ага, — девушка сделала музыку погромче, подпела цыганке без слов, потом объяснила: — Наша семья издавна извозом занимался, в Москве с восемнадцатого века устроилась. А в двадцатом, вот, пересели на машины все, и нам пришлось. А так всё то же самое, как и лет двести с лишним назад.
Сиф помолчал, обдумывая историю «неправильной цыганки». А ведь действительно, цыганка, если приглядеться. Чего стоят тёмные, почти чёрные глаза, широко распахивающиеся, когда Алёна что-то спрашивала. Если бы не короткие волосы, превращающие девушку в существо усреднённого рода, она, наверное, была бы даже красивой… Но сейчас Сиф в ней видел лишь друга, а друг пола не имеет, как известно.
— А к Великому Князю ты как попала? — спросил он, когда молча разглядывать Алёну стало как-то совсем по-дурацки.
Девушка ответила не сразу. Сначала она какое-то время качала головой в такт музыке, словно вспоминая, и когда заговорила, в глазах зажглось что-то, совсем не соответствующее общему «пацанскому» виду.
— Мы столкнулись случайно… Я в Сетуньский сад, который вокруг виллы, залезла, за сливами. Знаешь, какие там сливы? А я, между прочим, неплохо лазаю по деревьям над заборами, не задевая сигнализации, — не без гордости сообщила она. — Конечно, по чужим садам лазить в восемнадцать как-то странно, но ведь сливы же… Пальчики оближешь!.. Когда Великий Князь меня заметил, я подумала, что всё, я совсем труп. Даже все сливы выронила. А знаешь, что он сделал?
Как и положено хорошему слушателю, Сиф не знал. Но, будучи знакомым с Великим Князем близко — догадывался: князь из тех людей, что любят «учудить» что-то, превращая традиции в нечто из ряда вон выходящее.
— Он поднял одну сливу, вытер о рукав, съел и сказал мне, задирая голову — я ж на дереве сидела в это время: «Надеюсь, ты мне тоже что-то оставил, помимо того, что только что вниз обрушил?»… Ну, тут уж я сама обрушилась вниз и предстала перед ним во всей красе: вся в листве, лысая, как колено, слива за щекой, как только не подавилась, … Не знаю уж, что он обо мне подумал, но никому не рассказал, и досталось мне только от него. Видите ли, надо ещё что-то птицам оставлять на дереве… А потом мы сидели, объедались сливами, и он меня расспрашивал. В том числе — люблю ли я машину водить, когда узнал про семейное дело… А меня дядька с детства учил, между прочим! Хотя братья и ругались, что не женское это…
При слове «дядька» Сиф вздрогнул — позывной командира так просто не забывается… только через несколько секунд понял, что тут имелся в виду дядя — брат кого-то из родителей. А Алёна быстро, смущённо докончила:
— Вот так я и стала… шофёром самого Великого Князя.
— Здорово вышло, — задумчиво отозвался Сиф, который старался понять, кого же увидел в девушке князь. Но — чужая душа… интересно, сам Государь-то брата хорошо понимает?
— Ещё бы не здорово! — с воодушевлением воскликнула Алёна. — Великий Князь — он совсем особенный человек… — и снова в её глазах сверкнуло что-то мечтательное и совсем не пацанское. Она под словами «особенный человек» понимала что-то своё, непонятное Сифу. — Я за ним хоть на край света отправлюсь, если на том краю ему будет нужен шофёр.
— А если не будет?
— Всё равно! — упрямо вскинула подбородок девушка. — На что-нибудь, да пригожусь, — она вслушалась в мелодию и вдруг поднялась на ноги с неожиданным вопросом: — Ты умеешь танцевать, Сиф?
Сиф опешил:
— Ну, умею, конечно. Я же офицер… Положено — по идеи, я могу на дворянство претендовать. Поэтому полька, вальс — в любом случае совершенно свободно… оттопчу девушке ногу и запутаюсь в своих. В общем, так себе танцор.
— А я — только наши, — Алёна слегка замялась, вспомнив, верно, что Сиф застал её в танце. — Да и то слегка. А классические не знаю. И даже в самом простеньком вальсе умудрюсь запутаться на втором шаге… А ещё когда-то хотела стать балериной и даже отходила целый год в класс хореографии.
— До того, как полезла воровать сливы?
Алёна заразительно расхохоталась:
— Ну ага!.. А знаешь, что сегодня вечером, в честь Великого Князя, будет устроен самый настоящий старинный бал?
— Слышал, — Сиф слышал всё, находясь неотлучно при полковнике Заболотине-Забольском — тот отвечал за безопасность Иосифа Кирилловича.
— И ты пойдёшь? — продолжала допытываться Алёна.
— А куда я денусь? Куда полковник — туда и я.
— Бедняга, — посочувствовала девушка. — Это наверняка ужасно скучно: всё время за ним таскаться.
— Когда как, — не согласился Сиф. — Но ведь есть такое слово: «надо».
— А есть такая фраза: «мне бы хотелось…» — возразила Алёна с лукавым видом.
— И чего бы тебе хотелось? — немедленно переадресовал вопрос Сиф.
— Мне бы… ой, — Алёна зажмурилась и быстро-быстро выговорила, так, что Сиф с трудом разобрал: — Мне бы хотелось, чтобы когда-нибудь Великий Князь пригласил меня на вальс… — она открыла глаза и уже нормальным голосом признала: — Но танцевать я не умею. Да и с чего бы князю своего шофёра, — она провела рукой по своим бриджам, словно вдруг застеснявшись мужской одежды, — приглашать.
Сиф внимательнее оглядел девушку. И правда, красивой её назвать было нельзя. Просто потому что она выбивалась из любого представления о женской красоте. Жёсткий «ёжик» чёрных волос, заклёпка в ухе, мужская одежда. Стрижка только подчёркивала слишком крупный рот или резкие скулы, большие глаза казались не на месте. Всё лицо разбивалось на отдельные части, которые не смотрелись чем-то единым.
— Я тоже не умею танцевать вальс, — задумчиво проговорил Сиф. — Но что-то всё-таки помню, как ноги правильно переставлять. Хочешь, — решение пришло спонтанно, — покажу? С высоты своего грома-аднейшего опыта в целых три танца.
— Смеёшься?
— Нисколечко, — уверил юный фельдфебель.
Алёна стремительно присела рядом с плеером и долго щёлкала песни, пока не нашла нужный мотив без слов. Потом девушка поднялась и неуверенно улыбнулась:
— Кажется, вот на три счёта мелодия, кажется. Что, попробуешь?
А Сиф действительно со свойственным армейским людям упрямством взялся за обучение. Это было странно и смешно, когда он и «неправильная цыганка» кружили по комнате под цыганскую мелодию, натыкаясь на кресло, кровать, тумбочку и наступая друг другу на ноги. Сиф, который едва доставал Алёне до груди, иногда поднимал взгляд вверх, ей на лицо, и твёрдо и размеренно приговаривал:
— Раз, два, три. Раз, два, три. Раз, два…
Алёна же глядела в пол, силясь разобраться с ногами, спотыкалась и повторяла счёт за Сифом. Мальчик рассмеялся и посоветовал:
— Не наблюдай за ногами, они стесняются, лучше гляди прямо перед собой… или на партнёра… Раз, два, три…
Постепенно танец захватил их обоих, закружил, ноги почти перестали наступать друг на друга, и посреди кружащейся комнаты Алёна и Сиф казались друг другу единственными устойчивыми предметами, они и счёт:
— Раз, два, три. Раз, два, три…
— А ты хорошо вальсируешь, — сказали они друг другу хором, когда музыка кончилась, и в странном для себя смущении отвели взгляды.
— Ты тоже, — и это прозвучало почти одновременно. Они рассмеялись и вновь поглядели друг на друга, но тут раздался звонок в дверь, и Алёна встрепенулась.
— Бегу-бегу! — она с некоторым трудом дошла до коридора: перед глазами после вальса всё ещё плыло. Девушка открыла дверь и, увидев, что на пороге стоит Заболотин-Забольский, обернулась: