Этого прихода ждали после таяния льда, и вопрос, будут ли своевременно поставлены минные заграждения, в течение нескольких недель был самым жгучим. Вопросы о независимости Финляндии и о германском десанте как-то всегда поднимались одновременно.
Коалиционное правительство пошло на широкие уступки финляндцам, перед которыми останавливалось правительство первого состава. Было решено передать сенату все дела, восходившие раньше к монарху (кроме, как предлагали и финляндцы, дел о правовых взаимоотношениях и о правах граждан). За собой Временное правительство сохранило лишь право созыва и роспуска сейма, предоставив хозяйственному департаменту (то есть правительству Финляндии) право законодательной инициативы, утверждения бюджета, издания административных распоряжений, созыва церковного собора, решения вопросов о новых правительственных учреждениях и обществах и, наконец, право помилования. Сенатор Токой (в речи 31 мая) снисходительно соглашался, что «атмосфера прояснилась» и что остающиеся разногласия — больше вопрос самолюбия, чем предмет серьезного спора. «Взаимное понимание достигнуто, — говорит он, — мы благодарны России за то, что она дала нам». Но это только потому, что он понимает данное как признание «свободной, самостоятельной Финляндии». «Мы не скрываем, — заявляет он, — что конечная цель финляндцев — самостоятельность Финляндии... С этой целью мы действуем не тайно, а вполне открыто». Действительно, уже в середине мая (13-го) финляндская социалистическая делегация заявила голландско-скандинавскому комитету в Стокгольме, что финляндский вопрос должен рассматриваться как вопрос международный и что «чувство благодарности» к «русским революционным элементам» «не может избавить финляндский народ от возможно лучшего обеспечения своего собственного будущего» на случай, «если бы в русской политике возобладали националистические течения». На чрезвычайном партийном съезде финляндской социал-демократии в начале июня эта позиция была закреплена резолюцией, которая провозглашала принцип самостоятельной Финляндской республики, настаивала на международных гарантиях и признавала недопустимым не только осуществление верховных прав России в области управления, но и пребывание русских войск в Финляндии. Токой говорил в речи 31 мая, что финляндцы «не желают воспользоваться нынешним критическим положением, в котором находится Временное правительство». Но они именно это и делали. И в момент, когда с несомненностью выявилась слабость коалиционного правительства, в конце концов финляндские социалисты сделали дальнейший шаг к своей «конечной цели». Вместо проекта «расширения прав сената», внесенного правительством, как мы видели, по согласию с финляндцами, проекта, делавшего им широкие уступки, 26 июня из комиссии основных законов, выработанных в глубокой тайне, поступил законопроект о создании «по постановлению сейма» высшей государственной власти в Финляндии. По этому проекту, «сейм окончательно решает все дела, решавшиеся ранее императором», за исключением дел внешней политики и военных. О генерал-губернаторе уже вовсе не упоминается. Тщетно представители буржуазных партий протестовали против проекта при его обсуждении в сейме.