Будучи рожденным 27 января 1859 г. первым сыном кронпринцессы Виктории, старшей дочери английского короля, и прусского престолонаследника Фридриха Вильгельма Прусского, маленький Вильгельм рано ощутил, что, став со временем монархом Германской империи, ему придется вести жизнь в центре государственных интересов. Драматические обстоятельства рождения до сих пор дают повод для спекуляций. «Гордость Германской империи» появился на свет с неподвижной и безжизненной левой рукой. Вильгельм был дважды наказан судьбой: во-первых, своим физическим изъяном, а во-вторых, отсутствием материнской любви. Принцесса Виктория скорбела, что родила «неполноценного» ребенка, и давала Вильгельму это почувствовать. Вскоре отношения между матерью и сыном были испорчены. В 1871 г. принцесса Виктория писала своему супругу, кронпринцу Фридриху: «Я борюсь с разочарованием и гложущим горем. Ибо своей рукой он отравил мне жизнь — его существование никогда не доставляло мне радости».
Престолонаследника с изъяном ожидало мучительное детство: аппараты для вытяжения, электрошок, гимнастические упражнения и уроки верховой езды до изнеможения должны были способствовать тому, чтобы устранить «врожденный недостаток». Мучительные методы, которые пришлось перенести ребенку, почти педали результата. Левая рука осталась на 15 см короче правой. Будущий кайзер окажется не «настоящим мужчиной», а калекой? Скоро Вильгельм почувствовал, что не может дать своей семье то, чего она от него ожидает. На протяжении всей жизни Вильгельму приходилось страдать из-за отношений с матерью-англичанкой, которую он ненавидел, но к бабке, английской королеве Виктории, был нежно привязан. На типичной детской фотографии престолонаследник изображен в возрасте трех лет, опирающимся парализованной рукой на ружье. Признак его физической неполноценности постоянно маскировали. Но даже игрушечное ружье не могло отвлечь взгляда от его несчастного детского лица.
Не менее важным для развития Вильгельма было воспитание, которое в 1866 г. начал домашний учитель Хинцпетер, строгий кальвинист, обучавший своего воспитанника со всей суровостью и рассудочностью ежедневно по двенадцать часов. Мальчиком овладело неутолимое стремление к похвале и одобрению. «Я отношусь к тем натурам, которым нужно похвала, чтобы вдохновиться и добиться успеха. Порицание меня парализует», — сказал Вильгельм в один из редких моментов самоанализа своему другу графу Филиппу цу Ойленбургу. Из-за этой черты характера кайзер был слаб перед льстецами. Ойленбург писал в 1897 г. Бернхарду фон Бюлову: «Не забывай, что Его Величество время от времени нуждается в похвале. Он относится к тем натурам, которые без одобрения важного лица частенько впадают в уныние. Ты сможешь осуществить все свои желания, если не упустишь случая выразить одобрение, когда Е. В. того заслуживает. При молчании там, где он заслуживает одобрения, он в конце концов начинает искать недоброжелательство».
Лесть вызывала в Вильгельме все более завышенную оценку собственной личности. В его мире не было места для критики. Стечением времени он окружил себя компанией фаворитов, которые льстили ему там, где ему недоставало уверенности в себе.
В 1888 г., в «год трех императоров», неожиданно подошла очередь Вильгельма. Он стал преемником своего недолго правившего отца, который умер от рака гортани. Уже при вступлении на трон наметились проблемы, которые должны были вылиться в отставку рейхсканцлера Отто фон Бисмарка. Вильгельм, едва достигнув 30-летнего возраста, часто вступал в столкновения со стареющим рейхсканцлером.
«Принц Вильгельм в роли кронпринца — вот загадка будущего».
Слишком разными были характеры: здесь самодовольный вспыльчивый человек, в идеалистическом порыве считавший себя представителем нового мирового порядка; там мрачно взирающий в будущее опытный политический деятель и основоположник империи, считающий себя единственным гарантом существующего конституционного порядка. Начинавшийся после ухода Бисмарка «Новый курс» в политике Вильгельма сочетался с его надменностью и неумелостью. Безрассудные «поджигательские речи», нарциссизм и склонность к самолюбованию превратили монарха в «тикающую бомбу замедленного действия» на паркете европейской дипломатии. Вообще остроты и звучные фразы быстро стали фирменным знаком его особы, «личную власть» которой едва ли могли контролировать безликие рейхсканцлеры. В то время как шумливый Вильгельм пользовался в собственной стране широкой, хотя и не всегда исполненной уважения, популярностью, вокруг империи громоздились внешнеполитические руины. Давно была заброшена трудная «игра пятью мячами», которая должна была уберечь Германию от войны на два фронта. Однако Вильгельм встретил одобрение, когда отказался от сдержанности «железного канцлера» во внешней и колониальной политике. Теодор Фонтане констатировал в 1897 г.: «Что мне нравится в кайзере, так это полный разгром старого, а что мне в кайзере не нравится, так это желание восстановить древнее».