В первые недели войны немецкая сторона праздновала военные успехи. Старый «план Шлиффена» 1905 года — немецкая калька на случай войны — был переработан и предусматривал сначала нанесение превентивного удара по противнику на Западе и последующее применение главных сил против России.
Поскольку короткая граница между Францией и Германией была сильно укреплена, северный фланг французских войск следовало обойти широким наступлением через нейтральную Бельгию и в течение нескольких недель одержать победу. Рано утром 3 августа 1914 г. Великобритания как гарант бельгийского нейтралитета объявила войну Германии. Однако в начале сентября немецкое наступление приостановилось — быстрое продвижение на Запад захлебнулось в убийственной позиционной войне, которой не желала ни одна из воюющих сторон. Солдаты лежали друг напротив друга в окопах, иногда на расстоянии всего лишь 100 метров. Им под градом снарядов и пуль приходилось идти в атаку по голому, покрытому воронками полю, на котором не было ни деревца, чтобы захватить небольшой кусок ничьей земли. «Думаю, это был кульминационный пункт, — вспоминает участник войны Густав Адольф фон Халем. — Ради небольшого выигрыша территории приносились бессмысленные жертвы. С этого момента война стала чем-то ужасным».
Условия в окопах большей частью были невыносимы, в некоторых солдаты ходили по колено в воде. С наступлением зимы злейшим врагом солдат стала погода. Промокшие насквозь мундиры не высыхали и в первые же морозные ночи стали замерзать на теле.
«Мерзость запустения. Днем и ночью стреляют. Часто за целые сутки мне не удается поспать и двух часов от страха за свою жизнь».
«В них можно было замерзнуть заживо, — говорилось в письме с фронта от 17 октября 1914 г. — В Северной Франции очень холодно. Никто не может помочь. Стрельба не прекращается всю ночь. Рядовой состав изнурен. Мы все хотим мира».
На Западном фронте из-за окопов было невозможно двигаться через рубежи противника. Борьба прекратилась — в разрытой земле, крови и грязи. Гром заградительного огня мортир, пулеметные очереди, постоянно хлеставшие по позициям, и кровавые штыковые бои во время атак выматывали солдатам нервы.
«Мерзость запустения. Днем и ночью стреляют, — писал домой солдат из Сенореса. — Часто за целые сутки мне не удается поспать и двух часов от страха за свою жизнь». Потери были огромны, в отдельные дни умирали десятками тысяч. Над полями сражений распространялся запах разложения. Эрнст Юнгер записал в своем дневнике: «Со всех сторон из обстрелянного кустарника выбирались раненые. Проход был ужасен, загроможден тяжелоранеными и умирающими. К стенке окопа прислонилась обнаженная ио пояс фигура с содранной спиной. Другой, у которого с затылка свисал треугольный лоскут кожи, непрерывно издавал пронзительные, ужасные крики. Здесь царила боль, и я будто через какую-то адскую щель впервые заглянул в глубины ее пределов».
Большая война, которую с такой эйфорией приветствовали европейские нации, установила новые, убийственные масштабы и превзошла все наихудшие предчувствия. «Я проводил в последний путь некоторых из товарищей, — писал 17-летний солдат из Диксмейдена своей матери в ноябре 1914 г. — Но к этому тоже постепенно привыкаешь и радуешься, что тебя самого не задело».
На фоне каждодневного истребления проявления человечности стали редкими. Но в сочельник 1914 г. дух Рождества совершил на Западном фронте маленькое чудо. Ведущие войну стороны предприняли все, чтобы передать солдатам на фронте немного рождественского настроения. Каждый из 355 000 британских солдат получил от принцессы Мэри подарок: нарядные латунные банки, в которых были курево, сладости или письменные принадлежности. С родины пришли рождественские открытки и письма; были розданы посылки с табаком, теплой зимней одеждой и продуктами. Но все же настроение оставалось подавленным. Многие тосковали по дому и с горечью думали о том, что еще пару месяцев назад надеялись провести Рождество в кругу семьи. И вдруг над полями сражений во Фландрии раздались необычные звуки: «Тихая ночь, святая ночь…», — грубые мужские голоса исполняли старую рождественскую песню, звуки которой, как призрак, плыли в ночи. Все больше солдат начинало подпевать, они пели вместе от одиночества и холода в сердце.