Киёмори (1118–1181) стал воплощением героев Тайра. Историки сегодня приписывают ему большой политический талант: якобы он первым из вельмож, обосновавшихся в провинции (в районе нынешней Хиросимы), понял — чтобы достичь успеха в масштабе страны, надо внедриться и в администрацию, в одно из восьми ее министерств. Назначенный в 1167 г. великим министром, он как будто достиг своих целей; но его хулители говорят, что в тот момент он утратил чувство реальности и энергию воинов-администраторов и превратился в придворного или такого же министра, как все. Официальная история дает более простое объяснение — в конечном счете он заболел и с тех пор управлял империей из монастыря, куда удалился в 1178 году.
Что касается Минамото, то после войны эры Хэйдзи 1159 г. их оттеснили на восток Японии, в Канто. Таким образом, они проиграли, но в их отдаленной провинции у них был серьезный козырь, который можно было использовать долго: возможность торговли с Китаем, удобная гавань для которой находилась в Камакуре. Тайра-но Киёмори, конечно, тоже прилагал все усилия, разбиваясь в лепешку, чтобы привлечь во Внутреннее море китайские суда и ввозить в свои земли бронзовую монету сунского Китая — сапеки, которые на средневековом Дальнем Востоке были тем же, чем в современном мире является доллар. Но китайцы опасались приближаться к рифам Внутреннего моря, очень опасным для их тяжелых судов; не больше вдохновляла их и перспектива доверять свои жизни и имущество японским лодкам, оставляя судно ждать на глубоководье. Поэтому основная торговля с китайцами, когда она была возможна, происходила через порты, выходившие к открытому морю, — Японскому, Китайскому или же к Тихому океану, где и располагалась Камакура.
Что до Минамото-но Ёритомо (1147–1199), он был еще слишком молод и к тому же обязан жизнью Киёмори. Последний, победив его отца в 1156 г. (этим кончилось так называемое восстание эры Хогэн), пощадил Ёритомо, в то время еще ребенка; такие милосердные жесты не окупаются в смутные времена, и роду Тайра пришлось пожалеть об этом поступке, когда мальчик, став взрослым, собрал своих воинов, чтобы отомстить за смерть отца. Так вступили в действие законы кровной мести, исполнители которой чаще всего учитывают и соображения выгоды.
Ёритомо, молодой и неопытный, находился тогда в щекотливом положении. Но он мог воспользоваться ценной поддержкой. На его сторону встал Кофукудзи в Наре, храм, основанный родом Фудзивара и для рода Фудзивара: монахи ненавидели Тайра, которые ранее пытались вмешаться в их дела и в 1159 г., к концу восстания эры Хэйдзи, довели одного из Фудзивара до самоубийства. К храму Кофукудзи сразу примкнули основные монастыри Нары, в свою очередь провозгласив восстание и также поддержав род Минамото. Когда Сигэмори (1138–1179), старший сын Киёмори, и Тайра собрались дать отпор, на восточном фронте они столкнулись не только с солдатами безусого военачальника, но также, в самом сердце старой Японии, со знаменитыми монахами-воинами древней столицы VIII в. Самым ближайшим последствием этого стало то, что Нару предали огню и мечу, а главные здания Тодайдзи и Кофукудзи сгорели и обрушились. Непохоже, чтобы это сверх меры огорчило действующих лиц драмы; Фудзивара, демонстрировавшие, как всегда, широкую натуру, пообещали в основном восполнить ущерб, на самом деле по преимуществу заставив платить двор. Все это не было роковым: благодаря такому подарку судьбы Нара смогла возродиться из пепла, а художники — заработать на жизнь. Но на простых людей смерть и следовавшие за ней разрушения и голод обрушивались, не зная перемирий, а наверху участь таких людей никого не беспокоила. В этой среде японские религиозные представления и обогатились новыми концепциями.
В 1175 г. сострадательный монах Хонэн по китайскому образцу, возникшему в эпоху Тан и во многом переживавшему на континенте застой, создал новую буддийскую школу — «Чистой Земли» ( Дзёдосю). Проповедуя для самых обездоленных, самых занятых или самых чувствительных, — тех, для кого духовный переход в нирвану был недостижимой мечтой, — он делал особый акцент на понятии «Чистой Земли», рая, где Будда Вечного света (Амитабха, по-японски Амида) собирает души, прежде чем отправить их в последнее воплощение. Он прежде всего учил, что сердце, очищенное раскаянием и верой, легко может достичь этого рая, так что можно не обременять себя сложной интеллектуальной аскезой. Его проповедь получила огромный и длительный успех и внесла новый дух в жизнь всех японцев: происходящей трагедии, все новым несчастьям и смертям она, доступная для всех, противопоставляла надежду на милость и бесконечный свет.
Страна в этом очень нуждалась: бедствия довершила природа — с 1177 г. в Кансае (Западная Япония) перестал вызревать рис. В 1181–1182 гг. продовольственный кризис стал настолько тяжелым, что Тайра с великим трудом удавалось набирать войска. А поскольку беда редко приходит одна, к голоду добавилась эпидемия. Зато в Восточной Японии влажное лето в течение нескольких лет обеспечивало хорошие урожаи и способствовало успеху Минамото.
Этот успех был в конечном счете достигнут на море, после изнурительного преследования, в 1185 г. в сражении при Данноуре — во Внутреннем море, в проливе, разделяющем острова Кюсю и Хонсю, недалеко от Симоносэки. Клан Тайра погиб в волнах, так же как и император-ребенок, которого Тайра взяли с собой. Фудзивара ликовали и благодарили богов, помогших им сокрушить злейших врагов. Они не могли знать, что их время миновало окончательно и что истинными победителями были не государственные люди и не придворные, а воины — самураи, готовые на все солдаты, чьи мотивации, опыт и желания — короче говоря, культура — были совершенно другими, чем у них.
Так завершилась и юность одного персонажа, называемого рыцарственным, фактически полностью посвятившего себя войне и насилию. Началась драма измены и зависти. Утверждают, что Ёритомо не победил бы так быстро без помощи блестящего тактика — своего сводного брата Ёсицунэ. Но едва Тайра были побеждены, Ёритомо начал понимать, что растущая популярность, которой молва наделяет его сводного брата, отодвигает его самого далеко в тень. Чем больше проходило времени, тем сильнее сердце Ёритомо наполняла ненависть. Клеветническими обвинениями и неустанными преследованиями он в конце концов довел Ёсицунэ до самоубийства, которое тот совершил вместе с последними соратниками, женой и детьми.
Такой стала жизнь в Японии самураев. История о братьях, ставших врагами, и о том, как несправедливо обошлись с Ёсицунэ, вскоре стала задавать тон в театре и в героических сказаниях. Еще и по сей день призрак Ёсицунэ, его сетования, его длинные белые волосы, развеваемые ветром иного мира, вдохновляют художников и приводят в трепет публику, которая, впрочем, иногда почти ничего не знает о своей национальной истории.
За десятилетия, соответствующие нашему XII в., возникло два феномена: государственные монастыри и двор утратили монополию на власть, или, точнее, реальный объем их власти постепенно уменьшился, даже если ритуальные формы, унаследованные от предыдущих поколений, официально еще соблюдались. И, по логике вещей, в провинциях установились другие формы власти. Историки говорят о феодализме, потому что связи человек-человек вытеснили все другие побудительные факторы, но, как всегда, когда используешь анархически многозначные термины, было бы неосторожным представлять японский феодализм только в пределах представлений о средневековом европейском феодализме — последнее понятие само требует нюансировки.
Чтобы определить феодальные отношения в Японии, вернее всего будет подчеркнуть, насколько прочным было представленное этими отношениями слияние всех властей — гражданской, военной, судебной — в рамках очень прагматичного стремления к эффективности, без теоретических поисков идеальной структуры и без обращений к престижному древнему образцу, каким могла быть Римская империя. Закон сильнейшего навязывался слабейшему, давая возможность для естественного отбора — носителя всех несправедливостей, но и всех надежд, независимо от общественных классов и нормативных учений, которые, как конфуцианство, советовали каждому довольствоваться своим уделом.