Чрезвычайно широкую рекламу Гуаньдунской [Квантунской] армии и ее продвижению в Маньчжурию сделала пресса: ряд сенсаций во время этого продвижения привлек внимание печатных средств массовой информации и радио. Японцев внезапно охватила мечта о колониях, как это случилось два-три поколения тому назад с европейцами.
К тому же как никогда прежде выгодной для Японии была внутренняя ситуация в Китае: столкновения между военными вождями и прежде всего борьба Цзян Цзеши (Чан Кайши) с коммунистами настолько сковали силы республики, рассеянные на площади размером с Европу, что вторжение на Северо-Востоке было воспринято как что-то не очень важное. Еще хуже для китайцев и лучше для японцев было то, что многие военные вожди, как, например, Чжан Сюэлян, своей силой по большей части были обязаны субсидиям, которые более или менее тайно давали им японцы, которые вели свою игру в Китае, равно как немцы или британцы: все они платили своим генералам за смену союзника или измену друзьям.
8-10 ноября 1931 г. японцы даже посмели похитить бывшего императора Пу И: они хотели сделать его сувереном нового государства, которое мечтали создать в Северо-Восточном Китае, — Маньчжоу-го.
Менее чем через два месяца, 3 января 1932 г., генерал Чжан Сюэлян эвакуировал Маньчжурию, освободив для них место: сколь бы спорной ни представлялась легитимность его власти, это было всё, что оставалось от китайского республиканского суверенитета, настолько незаметного, что часто казалось — он существует только в головах идеологов. По уходе Чжан Сюэляна ни одна сила, кроме индивидуального и народного сопротивления, уже не могла сдерживать японские аппетиты, которым служила чрезвычайно хорошо снабжаемая армия. Лига Наций тотчас поняла, какая игра ведется, и так взволновалась, что направила сюда комиссию; но разве могли члены комиссии что-то сделать в ситуации, которая на месте изменялась в сто раз быстрее, чем могли предвидеть женевские инстанции?
После ряда насилий в Шанхае с 24 января по март 1932 г. японцы сделали вид, что отводят войска в пределы уступленных им территорий. Однако китайцы не разоружились, как ожидали японцы: 29 апреля был убит главнокомандующий японских войск. Это произошло ровно через десять дней после того, как 20 апреля 1932 г. в Китай прибыла комиссия Лиги Наций. Она осталась там до 4 июня, но ее роль ограничилась констатацией масштаба катастрофы.
В 1932–1936 гг. японское общественное мнение понемногу привыкло к мысли, что надо перевооружаться, чтобы компенсировать нежелание англосаксов сотрудничать в деле защиты интересов Японии в северной зоне Китая. К тому же в стране начался демографический рост, но экономический за ним не последовал. Создание Маньчжоу-го давало надежду, вскоре признанную единственной; если посмотреть на этот план с такой точки зрения, он изначально оказывается не настолько воинственным, каким выглядел, хотя и не утрачивает своей империалистической природы. Говорили, что Маньчжоу-го, образованное на границах Кореи и Советского Союза, включит в себя «три провинции» Северо-Восточного Китая (Хэйлунцзян, Цзилинь, Ляонин). Это странное государство, одновременно китайское, маньчжурское и японское, на самом деле было создано в 1932 г., а потом, с 1934 по 1945 гг., возведено в ранг империи. Его признали державы «оси» и даже Ватикан. Время еще не утихомирило страсти: это хорошо известно историкам, которых сегодня, едва они пытаются распутать этот клубок, тут же втягивают в дебаты о современности, очень далекие от тех фактов, которые они хотят установить, и суждений, которые они стараются составить.
В Японии это было время заговоров и терроризма: 15 мая ( го итиго) 1932 г. заговорщики убили премьер-министра Инукаи Цуёси (1855–1932). Они говорили, что хотят утвердить новые социальные тезисы; на самом деле они прежде всего пытались при помощи террора и запугивания спасти одного из своих, попавшего в тюрьму. В лице Инукаи Япония потеряла честного человека и деятеля такого режима, о котором мечтали первые новаторы Мэйдзи. Бывший журналист, избранный в 1890 г. в парламент, дважды побывавший министром (просвещения и связи), он после своего назначения премьер-министром в 1931 г. попытался быстро разрешить конфликты с Китаем и, как сторонник парламентаризма, желал завязать с ним дружеские отношения. Экстремисты-военные его убили, и реальным последствием этой драмы, помимо личной трагедии, стала потеря штатскими видных постов и прочной власти: отныне и до 1945 г. почти все премьер-министры (восемь из одиннадцати) выбирались из числа военных. Только у них был шанс выжить — не только политически, но и физически!
На 26 февраля ( нинироку) 1936 г. пришелся еще один шаг в направлении эскалации — уже не простое убийство, а попытка государственного переворота, совершенная одним молодым офицером. Вожак заговорщиков, капитан Нонака Сиро (1903–1936), рассчитывал не более и не менее как убить нескольких членов парламента или деловых людей, которых считал помехой своему делу: в его списке числился один банкир, один генерал — не вся армия была заодно с «бешеными»! — и два адмирала. Следующим этапом должно было стать коренное переустройство правительства. Однако император, немедленно осведомленный о деле, сразу же осудил это движение, и когда явилась полиция, чтобы арестовать заговорщиков, Нонака предпочел покончить с собой. Это избавило его от легко предугадываемой судьбы его друзей, семнадцать из которых военный трибунал приговорил к смерти, и они были казнены, а еще шестьдесят пять отправилось в тюрьму.
Эти цифры показывают масштаб движения и то, к чему оно должно было привести. В самом деле, хотя император вооруженной рукой остановил заговорщиков, он также находил нужным считаться с тенденцией, представителями которой они были. Поэтому при назначении нового премьер-министра выбор императора пал на представителя ультранационалистов — Хирота Коки (1878–1948), который до того, после долгой дипломатической карьеры в Европе, США и СССР, занимал пост министра иностранных дел. Очень скоро оказалось, что в его лице к власти бесспорно пришла армия, уже не выпускавшая эту власть до самого окончания второй мировой войны: Хирота связал свое имя с Антикоминтерновским пактом (японо-германским соглашением, направленным против Коммунистического Интернационала), подписанным 25 ноября 1936 г. с Германией; он добивался также создания блока между Китаем, Маньчжурией и Японией — из союза трех государств, объединенных японской опекой, должен был родиться лидер Азии.
Вскоре, однако, внутриполитическая деятельность его правительства вынудила его подать в отставку. С тех пор, казалось, ветер для него переменился невыгодным образом; он так и не смог реализовать свой последний дипломатический замысел — его отчаянные старания убедить СССР подписать с Японией сепаратный мир остались тщетными, потому что Советы уже давно сражались на стороне союзников. Когда настало поражение, он не избежал судьбы побежденных, которых отдали под суд как сторонников войны до победного конца: признанный «военным преступником», он был казнен 23 декабря 1948 г.
Но в 1936 г. игра была еще далеко не закончена. Армейская группировка, больше всех ставившая па применение силы, даже сочла, что для нее настало время триумфа. 26 августа 1937 г. японские самолеты в предместье Пекина обстреляли автомобиль посла Великобритании. Лига Наций сразу же осудила как военный акт, так и политику Японии, но у этой международной организации тогда не было никаких возможностей физически противостоять таким действиям, и ее авторитет начал падать.
Через три месяца, 6 ноября 1937 г., к японо-германскому соглашению, направленному против Коммунистического Интернационала, примкнула Италия: будущий блок стран «оси» уже вырисовывался.
Понадобился еще год, чтобы японское правительство 3 ноября 1938 г. четко сформулировало свою «доктрину нового порядка в Восточной Азии».
После шести месяцев размышления США 27 июля 1939 г. отреагировали денонсацией торгового и морского договора, который они в 1911 г. заключили с Японией и который был официально расторгнут 26 января 1940 г.