Император Тэмму связал свое имя и с аграрной реформой, которую провели на основе китайского принципа чередования, столь же убедительного теоретически, сколь трудного для реализации: идея состояла в том, чтобы добиться регулярного оборота земель, где выращиваются однолетние культуры, чтобы одни и те же земледельцы не пользовались постоянно лучшими полями, обрекая остальных оставаться в бесплодных зонах. Недавние работы, сделанные в китайских архивах, показывают, что эта система функционировала на многих землях континента. Кстати, китайские чиновники постоянно хвалили ее достоинства: крестьяне, говорили они, повсеместно живут лучше и, главное, теперь платят налоги, чего в основном и добивались реформаторы. Поэтому японские администраторы стали слепо им подражать. На уровне деревни надо было составить кадастр, хотя бы приблизительный, — план земель с указанием тех, кто получает от них доход, — потом подсчитать население, живущее на этих землях, и наконец определить временные наделы, которые следовало предоставить в зависимости от числа ртов (с учетом того, что мужчина во цвете лет ест в принципе больше, чем женщина, ребенок или старик).
Предполагалось, что таким образом возникнет база обложения налогами, которые будут поступать в столицу. Мужчины, опять-таки но китайскому образцу, отныне должны были платить их зерном, а женщины — рулонами шелка; роскошь придворных костюмов эпохи Хэйан (794-1185) позже покажет, что большинство очагов добросовестно выполняло этот гражданский долг. Тем не менее это не помешало многим с середины VIII в. избежать обложения, которое власти рассчитывали сделать поголовным. Такие люди селились на землях, которые были освобождены от выплаты налогов, — на аллодах, предоставленных храмам, родственникам императорской фамилии или же чиновникам двора. При случае эти предприимчивые колонисты получали — как вознаграждение за распашку целины и освоение предоставленной земли — полное освобождение от налогов, взимаемых государством. Иными словами, в системе императора Тэмму, как часто бывает в таких случаях, чрезмерная регламентация сама по себе создавала как налоговый пресс, так и возможности обойти его.
| Хронологические ориентиры |
|---|
| 670–710: Эпоха Хакухо |
| 685: Император Тэмму принимает решение построить столицу с китайской планировкой. |
| 689: Обнародование императрицей Дзито первого кодекса. |
| 694: Назначение столицей города Фудзивара-кё. |
| 701: Обнародование Кодекса эры Тайхо. |
| 708: Выплавка первых японских монет. |
| 710: Перенос столицы в Хэйдзё-кё (Нара). |
| 710–780: Эпоха Нара |
| 712: Начало составления «Кодзики» и «Нихон сёки». |
| 713: Составление хроник регионов (фудоки). |
| 729–749: Культура эры Тэмпё |
| 720: Завершение «Нихон сёки» — первой официальной истории Японии. |
| 736: Насаждение в Нара учения Кэгон. |
| 741: Создание государственных храмов (кокубундзи) |
| 747: Император Сёму отдает повеление создать большую бронзовую статую Будды. |
| 752: Торжественное открытие статуи и храма Тодайдзи. |
| 756: Завершение строительства Сёсоина. |
| 770: Чрезмерная власть монаха Докё. |
| 784: Перенос столицы в Нагаоку. |
| 794: Перенос столицы в Хэйан (Киото). |
ГЛАВА III
НАРА
Первый из больших японских кодексов был в 689 г. обнародован — надо ли видеть в этом нечто символическое? — императрицей Дзито (царствовала в 686–697 гг.), женщиной бесспорно деятельной: это в ее царствование (в 694 г.) столицу переместили из Асуки в Фудзивара-кё, где впервые попытались основать постоянную столицу. Так Дзито начала, или попыталась начать, новую эру — юридического оформления государства, выраженную в закреплении столицы в одном месте, которое было бы не только связано с эфемерной жизнью царствующей особы, но и представляло бы собой центр, где укоренилось государство, притом урбанизированный по образцу китайских городов — административных центров, с шахматной планировкой.
Таким образом, на рубеже VIII в. началась эпоха кодексов, рицурё. Это были системы, кажущиеся нам разнородными, где положения о наказаниях ( рицу) сочетались с административными установлениями ( рё), причем те и другие опирались на большой арсенал примеров и правовых прецедентов, более или менее иерархизованиых и упорядоченных. Местные данности смешивались здесь с элементами, заимствованными из Китая, в данном случае из Танского кодекса. Так родился административный кодекс 701 г., который наименовали по названию эры, когда он вступил в силу, Кодексом эры Тайхо. Это любопытное явление, какие часто встречаются в японской истории, где тесно переплетены легенда и реальность. Легенда — потому что не осталось ни одного документа VIII в., ни единого клочка бумаги или шелка, который можно было бы, даже с величайшими натяжками, соотнести с Кодексом. И однако он прочно вписан в реальность, потому что от него сохранилось шесть копий, датируемых IX в., причем все рукописи воспроизводят разные части, так что в течение ряда поколений юристы сумели воссоздать основное содержание знаменитого регламента 701 г. Знаменитого? Конечно: он оставался в силе вплоть до публикации японской конституции нового времени в 1889 г., то есть более тысячи лет.
Кодекс Тайхо содержит точные описания, которые, несмотря на кажущуюся незначительность, имеют тщательно продуманный практический характер, позволяющий в тонкостях понять иерархию членов правительства, а значит, их функций. Продолжая регламент 603 г. о двенадцати рангах шапок, новый текст включает кодекс нарядов (с различными предписаниями в зависимости от того, идет ли речь о церемониальном облачении, официальном костюме или простой неофициальной одежде) служащих государства. На вершине пирамиды — состоящей из четырнадцати рангов — находятся принцы и принцессы (с первого по третий ранг), родственные тому разнородному скоплению, которое представляет собой старейший клан Ямато, в конечном счете пришедший к власти. Дальше, с четвертого по восьмой ранг, идут чиновники мужского пола, за которыми следуют (с десятого по двенадцатый ранг) женщины-чиновницы и жены чиновников (которым, вместо того чтобы недолго думая отправить их к домашним очагам, давали ранг как в общей иерархии, так и для участия в официальных церемониях — может быть, просто потому, что определенное место для них предписывал ритуал). Наконец, на последних ступенях (тринадцатой и четырнадцатой) находились те, кому были поручены миссии охраны и защиты.
Такое место женщин, упомянутых в Кодексе и официально имеющих преимущество перед военными, удивляет! Не позволительно ли в таком случае задаться вопросом о семье? Следует ли ее представлять для того времени патриархальной или же матриархальной? Спор об этом приобретает громкую актуальность после начала в Японии gender studies[гендерных исследований ( англ.)]. Но он во многом утрачивает уместность, если вспомнить, что кодексы делили общество не столько на мужчин и женщин, сколько на три разных категории: император и его близкие родственники; свободные люди ( рёмин), что собственно означает чиновников или любых лиц, занимающих государственную должность, сколь угодно скромную; и подданные ( сэммин), подвластные им.