Однако разница в цифрах 1846 и 1872 годов вовсе не означает, что в первые годы периода Мэйдзи население стремительно выросло. Можно предположить, что реальная цифра численности населения в 1846 г. была больше: ведь в период Токугава не все социальные слои подлежали переписи, да и форма учета была несовершенна.
Кроме того, 1846 г. был годом хи-но э ума («годом огненной лошади»), считавшимся неблагоприятным для рождения детей, особенно девочек. Считалось, что женщины, рожденные в год огненной лошади, были склонны к дурным поступкам, были способны убить мужа, устроить пожар. На таких девушках не хотели жениться. Этот социально-психологический фактор оказал влияние на демографическую статистику: родители не регистрировали новорожденных девочек, чтобы избежать осложнений.
Демографические процессы на протяжении двух с половиной столетий эпохи Токугава отличались разнообразием. Динамика численности населения имела большие различия в различных районах страны. Но, в целом, можно сказать, что демографический рост нарушался не застойными явлениями в экономике, а природно-географическими факторами.
Из-за похолодания климата на протяжении второй половины периода Токугава в Японии нередко случался голод, что оказывало влияние на демографическую динамику. Именно голод был первостепенным фактором, вызывавшим рост смертности и оказывавшим негативное влияние на рождаемость. Коэффициент роста населения в голодные годы резко снижался. Голод был губителен для социальных низов деревни и, особенно, города. Кроме того, голодные годы являлись наиболее благоприятными и для распространения всякого рода болезней.
Особенности эпидемиологической обстановки
К счастью, Япония XVII–XVIII вв. не знала таких опустошительных эпидемий, как Европа, где в XVII в. только от оспы умерло 10–15 % населения. Нет также никаких сведений, что бубонная чума, которая буквально косила население Европы в период XIV–XVII вв., достигала берегов Японии.
Изоляция страны от внешнего мира сыграла роль санитарного кордона на пути проникновения заразных болезней, поскольку они, как правило, заносились извне. Основной причиной, спасшей Японию от «черной смерти» (чумы), было то, что страна не ввозила зерно, и поэтому туда не попадали зараженные крысы, переносчики этой болезни. Не было в Японии и эпидемий сыпного и брюшного тифа.
С древних времен болезни попадали в Японию с материка. Самым большим «убийцей» была оспа. От нее умирало много детей, что отрицательно сказывалось на росте населения. На рождаемость влияло и то, что оспа оказывала влияние на половую потенцию мужчин.
Вакцина от оспы попала в Японию в начале XIX в. Ее привез японец по имени Накагава Городзи. Он случайно попал в Россию, в Иркутске работал помощником лекаря, где наблюдал результаты прививок против оспы. Он вернулся в Японию в 1812 г. (его обменяли на захваченного в плен капитана В.М.Головнина) и использовал на родине медицинские знания, полученные в России во время эпидемий оспы в 1824, 1835 и 1842 гг.
Несколько раньше, в 1811 г., японец по имени Кудзо, попавший в Россию в результате кораблекрушения, привез в Японию противооспенную вакцину. В доме врача в Охотске он видел как делается прививка, но в княжестве Мацудайра, где он рассказал о ее эффективности, ему никто не поверил. Имя его было надолго забыто, и основоположником оспопрививания в Японии стали считать Накагава Городзи.
Другой напастью была корь. Ее эпидемии случались редко, скорее всего эта болезнь попадала в Японию из Китая. От кори Японию спасал ее относительно теплый климат — вирус кори лучше развивается при низкой температуре.
До 50-х годов XIX в. ситуация с распространением инфекционных болезней в Японии по сравнению с Европой была благополучной. До 1854 г. все порты находились под контролем, там имелись карантинные корабли, где содержались больные, прибывшие в Японию.
Смертность от инфекционных болезней в Японии была ниже, а продолжительность жизни выше, чем в Европе. Исследования документов, относящихся к периоду 1700–1850 гг., хранящихся в 251 храме провинции Гифу, показали, что люди умирали в среднем в возрасте 59,7 лет.