В 1722 г. было принято «Постановление об изданиях», просуществовавшее до 1869 г., когда во многом на его базе был издан мэйдзийский закон о печати. На основе «Постановления» вся издававшаяся литература подлежала цензуре. Особо запрещался выпуск книг, содержавших интимные подробности из жизни Токугава Иэясу и других членов сёгунского дома. Запрещалось издание порнографической литературы, причем под это определение подпадали повести Ихара Сайкаку и пьесы Тикамацу Мондзаэмон о самоубийствах влюбленных. Запрещался также выпуск любой неортодоксальной литературы по вопросам конфуцианства, буддизма и синтоизма. Но, несмотря на подобные драконовские меры, властям не удалось полностью достичь поставленных целей. Издательское дело в Японии продолжало развиваться и сыграло важную роль в распространении образования и выработке новых ценностных ориентации в народной среде.
Глава 3
ГОЛЛАНДСКИЙ СЛЕД В ИСТОРИИ ЯПОНИИ
Вторая половина XVIII в. в Японии была отмечена возросшим интересом к западным наукам. Можно сказать, что в этот период японцы при своем общении с Западом переключили свои интересы на интеллектуальную сферу. Огромный толчок распространению западных знаний дал изданный в 1720 г. указ сёгуна Ёсимунэ о разрешении ввоза в Японию книг по прикладным наукам.
Носителями европейских знаний для японцев являлись голландцы. Правда, среди обитателей голландской фактории было не так-то много людей по-настоящему образованных и культурных. Но все же японцам повезло, что длительное время они имели дело именно с Голландией, которая была более развитой страной, чем Испания и Португалия. Голландцы быстро переводили на свой язык все значительное, что появлялось в Европе. Поэтому в переводе на голландский в Японию попадала литература многих европейских стран. Голландия более двухсот лет играла роль своеобразного моста между Европой и Японией, и каким бы хрупким и узеньким не был этот мостик, он служил проводником новых веяний, узнать которые стремились передовые люди Японии тех лет.
Разрешение на ввоз в Японию книг по прикладным наукам дало возможность изучать голландский язык более широкому кругу японцев. Чтобы японские ученые могли читая эти, использовать в практических целях европейские книги по астрономии, медицине, математике и т. п., в конце своего правления, в 1741 г., сёгун Ёсимунэ разрешил нескольким японцам отправиться в Нагасаки, чтобы изучить там голландский язык.
По приказу Ёсимунэ голландский язык изучали Норо Гэндзё̄ и Аоки Конъё̄. Хотя Аоки был специалистом по китайскому языку и литературе, сёгун поручил ему составить японо-голландский словарь. Эта работа была закончена в 1758 г. Аоки долгие годы продолжал изучение голландского языка, используя ежегодный приезд голландской миссии в Эдо. За свои заслуги был удостоен почетного титула «отца голландских знаний в Японии».
Норо Гэндзё̄ должен был освоить научную терминологию голландских книг. Позже ему поручили хранение получаемых из Голландии книг, их просмотр и отбор наиболее ценных для перевода. Он получил титул «управляющего» голландскими книгами.
Так постепенно «голландская наука» выходила за пределы узкого круга официальных переводчиков. В дальнейшем это привело к формированию особой школы рангакуся («голландоведов»), представители которой являлись пропагандистами европейской науки и выступали за расширение связей с заграницей, за что нередко подвергались преследованиям со стороны бакуфу. Но истоки школы рангакуся следует искать в деятельности небольшой группы японцев-переводчиков, которая изо дня в день контактировала с голландцами сначала в Нагасаки, потом на о-ве Дэдзима. Они были первыми, кому открывался далекий западный мир, так отличавшийся от Японии.
Надобность в переводчиках, знающих голландский, появилась гораздо раньше. Следует вспомнить, что долгое время главным в общении с иностранцами был португальский язык. Но после изгнания португальцев из Японии практическая надобность в этом языке отпала и голландский язык более двух столетий являлся единственным языком общения с иностранцами. Правда, постепенно появились японцы, владевшие и другими европейскими языками, но их было чрезвычайно мало.