Тайра-но Масакадо добивался получения должности главы кэ-бииситё̄ («полицейского управления»), но Тадахира отказал ему. Масакадо, обидевшись, ушел в отставку и уехал в свои владения в Канто. В течение нескольких лет он постепенно укреплял свои позиции, и к 940 г. под его контролем находились уже 8 восточных провинций. Тогда Тайра-но Масакадо объявил себя «новым императором» и учредил свой «двор» в местечке Исии в провинция Симоса. Правительственным войскам под руководством Тайра-но Садамори и Фудзивара-но Хидэсада удалось разбить мятежников в 940 г., но тут же на западе страны против центральной власти выступил Фудзивара-но Сумитомо, которому Масакадо обещал пост кампаку в новом правительстве. Сумитомо удалось взять под свой контроль побережье Внутреннего Японского моря и север о-ва Кю̄сю̄. Это восстание было подавлено в следующем, 941 г., после чего император Судзаку лично отправился в храмы Камо для вознесения благодарственных молитв. Кроме того, в храме Энрякудзи были проведены службы в память павших как со стороны правительственных войск, так и со стороны восставших.
Пик политического могущества Фудзивара
Дом Фудзивара достиг расцвета к концу X в., когда во главе его оказался Митинага. Фудзивара стали тогда фактическими правителями страны.
В системе правления сохранялась та же дуальность, при которой соправители были связаны родственными отношениями по материнской линии, но она настолько окрепла, что после императора Уда на трон не был допущен ни один император, чья мать не происходила бы из правящей ветви дома Фудзивара. Поэтому для сохранения своего политического влияния Фудзивара было необходимо, во-первых, иметь дочерей, во-вторых, выдавать их замуж за императоров или наследников и, в-третьих, чтобы эти женщины производили на свет мальчиков — будущих императоров.
Обстоятельства складывались в пользу Митинага. К началу XI века он после серии интриг сделался не только самой влиятельной фигурой при дворе, но и главой дома Фудзивара. Теперь его цель заключалась в получении должности сэссё̄ или кампаку. В 999 г, его старшая дочь Сёси стала женой императора Итидзё̄, и в 1008 г. у нее родился сын — принц Ацухира. Радость Митинага не имела пределов. Придворная дама и писательница Мурасаки Сикибу записала в своем дневнике:
«Митинага навещал ее [государыню] и ночью, и на рассвете… Ребенок еще ничего не понимал, но Митинага это не смущало, он поднимал его на вытянутых руках и забавлялся с ним, услаждая свое сердце. А однажды мальчик вконец забылся, и Митинага пришлось распустить пояс, чтобы высушить одежду на огне за помостом. „Глядите! — радостно восклицал он. — Мальчишка меня обрызгал. Один брызгает, другой сушится — все идет как надо!"»
В 1011 г. после смерти императора Итидзё̄, на трон взошел Сандзё̄, так же, как и предыдущий император, племянник Митинага. Сандзё̄ стал императором уже взрослым человеком, и его отношения с дядей были довольно сложными. Митинага, будучи опытным политиком и царедворцем, избегал конфронтации. Внезапно Сандзё̄ заболел и ослеп. Это дало повод Митинага потребовать его отречения. Трон занял принц Ацухира под именем Го-итидзё̄. И вот, наконец, в 1016 г. Митинага, дед императора, стал сэссё̄. Ему в то время был 51 год.
Теперь Митинага беспокоил вопрос о наследном принце. По договоренности, достигнутой с императором Сандзё̄ при отречении, наследным принцем должен был стать принц Ацуакира, но уже в 1017 г., через несколько месяцев после смерти Сандзё̄, регент вынудил юношу отказаться от прав на престол. По свидетельству «О̄кагами», вокруг Ацуакира была создана «атмосфера одиночества», а потом «Митинага сделал так, что принц соизволил отречься», а наследником стал Ацуёси, внук Митинага. Таким образом, Митинага контролировал главный вопрос средневековой государственной политики — вопрос о престолонаследии.
В 1019 г. Митинага постригся в монахи, что, впрочем, не помешало ему продолжить государственную деятельность. В последние годы жизни он уделял большое внимание строительству храма Ходзё̄дзи, о котором известно, что в нем была «воссоздана вся красота и великолепие Чистой Земли». Источники свидетельствуют, что в мире не было равных по красоте изображений будды Амида.