Либерализация рынка риса грозила крупными политическими потрясениями для правительства. Тем не менее, связанная обязательствами по Генеральному соглашению по тарифам и торговле (ГАТТ), Япония должна была к концу 1993 г. принять окончательное решение. Против выступало мощное аграрное лобби. Кроме того, без сотрудничества с ЛДП, имевшей традиционно сильные позиции в аграрном секторе, решение вопроса не представлялось возможным. В результате правительство вынуждено было ограничиться паллиативными решениями, которое вызывало критику как из-за рубежа, так и со стороны аграриев.
Еще более сложным и взрывоопасным для коалиции оказалось осуществление реформы избирательной системы. Идея ее проведения была выдвинута либерал-демократами еще в период премьерства Такэсита. Тогда в связи со скандальным «делом Рикрӯто» ЛДП была вынуждена признать необходимость усиления контроля над получением партиями и отдельными политиками денежных пожертвований от компаний и организаций. В связи с этим она предложила изменить порядок выборов палаты представителей и перейти от выборов ее депутатов по многомандатным округам к выборам по малым, одномандатным. Утверждалось, что такой порядок сделает выборы не столь дорогостоящими, а, следовательно, для партий и их кандидатов исчезнет необходимость собирать любыми, даже сомнительными способами денежные средства для победы на выборах.
Так было положено начало широкой дискуссии о конкретном содержании политической реформы. Было очевидно, что выдвижение либерал-демократами в центр реформы изменения порядка выборов нижней, ключевой палаты имело целью укрепить их собственные позиции в парламенте: выборы по одномандатным округам затрудняли избрание кандидатов менее влиятельных партий. Вместе с тем, достижение объявленной цели реформы — предупреждение коррупции, ликвидация ее корней — представлялось весьма сомнительным. Помимо проблемы пересмотра избирательной системы, напрямую затрагивавшей интересы каждой из партий, объектом ожесточенных споров стало законодательство, устанавливающее правила финансирования политической деятельности.
Оппозиция не была едина в своем отношении к предложениям ЛДП. На ее левом фланге подчеркивалась недопустимость введения выборов по одномандатным округам, выдвигалось требование полного запрета на денежные пожертвования партиям и политикам от компаний. Другие партии выражали желание найти компромиссные решения.
Дискуссия о политической реформе продолжалась почти пять лет и уже после раскола ЛДП и ее ухода в оппозицию претворилась в конкретный законопроект, ставший предметом парламентских слушаний.
К изменению избирательного закона разные партии в коалиции относились неодинаково. Законопроект предусматривал сокращение числа депутатских мест до 500, из которых 300 «разыгрывались» по одномандатным округам, а 200 — по общенациональным спискам. Введение мелких одномандатных округов грозило потерей многих мест, в первую очередь, социалистам, имевшим 2-е место в рейтинге популярности партий. При одномандатной избирательной схеме традиционно «вторые» депутаты-социалисты в парламент не проходили, а собранные ими голоса попросту терялись. Но за реформу активно выступала наиболее мощная партия пестрой коалиции — Синсэйто̄. Она была представлена, в основном, молодыми честолюбивыми депутатами, покинувшими ЛДП как раз для того, чтобы разрушить старую систему и принять новый избирательный закон, который сулил им хорошие перспективы.
В конечном счете, преодолев сопротивление социалистов и договорившись с частью депутатов от ЛДП на основе взаимных уступок, Хосокава удалось добиться принятия 1 марта 1994 г. в парламенте нового избирательного закона. Это стало главным достижением его правления.
Толчком к отставке первого коалиционного кабинета стала попытка Хосокава добиться повышения потребительского налога. Сказалась малоопытность премьера, грубое нарушение принципа нэмаваси, при котором все серьезные решения вначале тщательно обсуждаются на разных уровнях власти и компетенции и лишь после этого выносятся на широкое обсуждение и утверждение. Его неожиданное выступление на срочно созванной поздно вечером 3 февраля 1994 г. пресс-конференции о намерении вместо 3 %-го потребительского налога ввести 7 %-й «налог народного благосостояния» встретило ожесточенное сопротивление не только в широких массах, но и со стороны практически всех политических сил, включая его ближайших политических друзей и единомышленников. В результате через несколько дней ему пришлось дезавуировать свое заявление.