Тот промолчал.
— Интересно, если это было не ваше решение, кто на вас надавил, и каким чудом ему удалось изменить ваше решение. Ладно, это все не важно. Не хотите, как хотите. Сама справлюсь. Конечно, разнесу аудиторию, потом и до этажа дойдет. Магия штука опасная, — бубня себе под нос и признав поражение, я отправилась на следующий урок.
Все же меня тешила надежда, что Барраконда одумается и у дверей окликнет меня, сдастся. Но нет! Куда там.
Выходные и начало следующей недели выдались скучными. На выходных я старательно зубрила то, что пропустила, вообще, я решила, что в этом году надо всерьез взяться за голову и стать ответственней. В понедельник выписали Кэрри. Она ходила в перчатках, чтобы лишний раз не демонстрировать окружающим свои старческие руки. По этому поводу было немало разговоров и пришлось очень постараться, чтобы вывести подругу из депрессии. Как назло, почта запаздывала, посылка от папы, соответственно, тоже.
Карит, кстати, все еще жил в Академии. Как я поняла по его уклончивым фразам, возвращаться на родину ему вовсе не хотелось. Но, с другой стороны, и оставлять его в школе нельзя было. А если я пришлю к маме еще одного человека, она меня вместе с ним выгонит из дома. Хотя ведь Карит был великолепным поваром и в мамином ресторане пришелся бы кстати. Но пока я не торопилась писать ей еще одно письмо, тем более Карита пристроили на школьную кухню.
В среду, наконец, пришли письма. И не только от родителей. Еще и от Килроба и Раскора. Как я и думала, материнское письмо вмещало в себе добрую порцию мозгопромывательной лекции. Но, к счастью, никаких проклятий и порч послание не составляло. Отец отнесся ко всему куда более снисходительно, пожурил за то, что я заставила всех понервничать, и предложил мне вшить куда-нибудь маячок. Составляющие для будущего зелья он исправно прислал.
Письмо Килроба, к сожалению, вмещало мощное проклятие. Стоило распечатать конверт, как на мою голову свалилась туча подзатыльников. Кое-как обезвредив их, прочитала письмо возмущенного друга и присоединившихся к нему Розы и Алисы. Раскор в своем послании поржал с меня и попросил выслать подробный отчет о приключениях. Со вздохом отчаяния пришлось написать ему короткий рассказ, сделать несколько копий и отправить еще и Килробу и папе.
Послания я читала, сидя в библиотеке за сочинением для Аллистры.
— Привет, — вывел меня из раздумий над тем, а не списать ли сочинение у Ристо, знакомый голос.
Подняв голову, увидела несколько смущенную Софию.
— Ой, привет, — широко улыбнулась я. — Давненько не виделись. Как жизнь?
— Хорошо, — присев за соседний стул, сказала София. — Ты долго отсутствовала, ничего страшного не случилось?
— В принципе, нет, — решив, что все было очень даже весело, ответила я. — Как в школе? Освоилась? Больше никто не обижал?
Мы увлеклись разговором, растянувшимся на час. Отвлек нас только появившийся словно из-под земли Карит.
— Высший знак! — воскликнул он, внезапно отвесив низкий поклон Софии.
— Карит, может, хватит твоих рабских замашек?! — возмутилась я. — Сколько тебе говорить, что ты не должен так вести себя. Ты на равных с окружающими!
— Простите, госпожа, — поднявшись с колен, вздохнул Карит. — Просто я увидел высший знак, отличающий госпожу, и решил, что было бы неуважением с моей стороны не поприветствовать госпожу должным образом.
— А что значит высший знак? — полюбопытствовала я.
— Родство с королевским родом страны Арунган, естественно, — с робкой улыбкой ответил Карит. — Госпожа подруга Витты — принцесса, отмеченная священной короной.
— Да? — изумилась я, глянув на порозовевшую подругу.
— Ожерелье на груди принцессы ясный знак отличия, — продолжил пояснять Карит.
— Ты правда принцесса? — тупо спросила я, покосившись на Софию.
— Не то, чтобы именно так. Мой род почитается в маленькой стране Фортунии. Если угодно, то да, я принцесса. Но не надо думать о пышных платьях, о великолепных привилегиях для меня, полного подчинения окружающих… Нет, просто так случилось, что я королевская дочка. Но папа не правит в стране, с давних пор он лишь один из членов Верховного Совета, — торопливо сказала София.
— А чего ты учишься так далеко от дома, да еще и в простой Академии?
— С недавних пор в Фортунии волнения. Отец сказал, что теперь мне опасно жить там. Он выслал меня в школу, находящуюся очень далеко оттуда. Он запретил мне говорить о моем положении, потому что считает, что это чересчур опасно для моей жизни.