Медленная часть симфонии (Andante, Es-dur, 6/8) несколько отвлекает от страстной целеустремленности Allegro. Лирика Andante прихотлива и тонка, изложение красочно и изысканно, сонатная форма строится таким образом, что все сцеплено (действуют имитации) и все в тематически-фактурных сменах отдает импровизацией, а легкие, «порхающие» мотивы тридцатьвторых то в одной, то в другой партии словно обвивают развитие музыкальной мысли, сообщая ему особую «воздушность», трепетность. Именно этот образный оттенок отвечает эмоциональной атмосфере первой части симфонии.
Менуэт и финал интонационно близки один другому и вместе как бы продолжают драматургическую линию первого Allegro, каждый по-своему выражая вдохновенный порыв чувства. Прямого тематического сходства между финалом и первой частью симфонии нет, но самая устремленность исходной темы финала, ее взлеты и «вздохи», как и нисходящие хроматизмы перед заключительной партией, роднят его образный строй с образностью первого Allegro. Удивительно насыщенна, концентрированна и целеустремленна разработка финала — не по-финальному драматична. Финал симфонии g-moll далек от жанровой динамики иных симфонических финалов и полон драматического напряжения. Разработке подвергается главным образом взлет исходной темы финала, причем развитие совершается как бы волнами через ряд тональностей к cis-moll и затем «откатывается» через fis — h — e — a — d к репризе в g-moll. Полифонические приемы позволяют сгустить впечатление драматического взлета благодаря имитациям в различном сочетании с иными приемами изложения и развития. Советский исследователь различает в этой разработке несколько стадий: такты 1—10 — унисоны; такты 11 — 22 — простые имитации на гармоническом сопровождении; такты 23—36 и 37—50 — имитации на полифонической основе; такты 51—66 (достигнут cis-moll)—простые имитации с удвоениями, образование аккордов; такты 67—76 и 77—82 — имитационное возвращение в g-moll, предрепризная доминанта[97]. Все это понадобилось композитору отнюдь не для демонстрации собственной полифонической техники; полифоническое мастерство помогло ему, предельно сжав значительное тонально-тематическое развитие, сделать его максимально напряженным, то есть достигнуть подлинного драматизма. В первой части симфонии полифония способствовала сохранению величайшего единства образного содержания, в финале она драматизировала развитие основного образа, причем и то и другое совершилось естественно, нисколько не навязчиво и без нарушения общей эмоциональной атмосферы этого редкостно цельного произведения.
Насколько g-moll'ная симфония сосредоточена в одном кругу образов, настолько же многоохватна в своем образном строе симфония C-dur, получившая уже после смерти композитора выразительное название «Юпитер-симфонии». Значительность образов и богатые образные контрасты в первой части, достойное завершение цикла грандиозной синтетической композицией финала сообщают ей особую монументальность и высокий обобщающий смысл. Ясность и величие, яркая жизненная сила и совершенство ее выражения делают эту симфонию высшим достижением XVIII века, классической вершиной его симфонизма. И g-moll'ная и С-dur'ная последние симфонии Моцарта, каждая в своем роде, уникальны для эпохи и не утрачивают своего значения с веками.
97
См.: Протопопов Вл. История полифонии в ее важнейших явлениях. Западноевропейская классика XVIII—XIX веков. М., 1965, с. 219.