Казаки ясно видели, куда направлены были цели правительства Речи Посполитой, и потому, желая сохранить свою незавимость, волей-неволей брались за оружие и тем постепенно сплачивались в сильную и оригинальную общину, мало-помалу росли в своем развитии и через то находили в самих себе силы для борьбы внутри и вовне государства.
Но Люблинская уния коснулась и крестьянского населения Южной Руси. Крестьянское население, очутившись во власти Польши, стало испытывать все неудобства применения на нем новых государственных и общественных порядков. Через эти порядки оно лишалось личной свободы вследствие широкого произвола, каким пользовалось в Польше привилегированное сословие в ущерб непривилегированному, и последовательно ограничивалось в земельных правах. Не имея средств спасти личную свободу и удержать за собой земельные права, крестьянское население выходило из своего положения и стало стремиться в ряды казачества, чем значительно усилило это сословие.
Поняв намерение правительства и усилившись крестьянским населением, казаки уже с этого времени почувствовали в себе большую силу, и польско-литовские короли, став впервые лицом к лицу с ними, оказались бессильными в своих мерах для того, чтобы сделать их послушными своей воле. Впрочем, в этом случае много значило и то обстоятельство, что правительство Речи Посполитой, приняв казаков в числе других сословий Украины, уже на первых порах стало в противоречие с самим собой. В этом отношении оно поступало смотря по видам своей политики и обстоятельствам дела: видя в действиях казаков в одно и то же время и пользу и вред для Польши, оно в первом случае давало полную волю им, во втором случае или старалось отвлечь в другую сторону, или грозило истребить их в самом основании[63].
В этом противоречии самому себе состояла и дальнейшая политика польско-литовского правительства в отношении казаков: когда они были нужны королям, то призывались на сцену и поощрялись в их набегах на татар и турок, когда не были нужны, объявлялись врагами отечества и всячески стеснялись в действиях.
Но эти то поощрительные призывы, то запретительные постановления только разжигали страсти казаков, увеличивали их численность и заставляли многих бежать из городов Украины на низовья Днепра. Сами поляки, часто не признававшие королевского авторитета и действовавшие на собственный страх в делах войны и мира с соседями, также в значительной мере способствовали усилению казаков. Так, в 1574 году, то есть через два года после назначения особого «старшого» над казаками, польские шляхтичи, под предводительством Сверчовского, родом поляка из Мазовецкого воеводства, ходили походом в Молдавию в помощь господарю Ивоне во время его борьбы с турками.
По словам современника события, Леонарда Горецкого, это дело произошло следующим образом.
В небольшом Молдавском государстве возгорелась борьба между двумя претендентами на обладание молдавской короной – молдавским господарем Ивоней и братом волошского господаря Петром, или Петриллою. Получив отказ от польского короля Генриха во вспоможении против Петра, поддерживаемого турецким султаном Селимом, Ивоня обратился к полякам, и на его зов явился, в 1574 году, предводитель Сверчовский, составивший около себя милицию, самопроизвольно собравшуюся в поход без ведома своего правительства и потому именно названную польскими историками именем «казаков». Эти «казаки» все до единого были поляки и ничего общего не имели с казаками низовыми, или запорожскими, принимавшими лишь косвенное участие в действиях Сверчовского и его сподвижников. Вместе с господарем Ивонею «казаки» Сверчовского были при взятии крепости Браилова, при поражении отдельного отряда турецкого не доходя Браилова, при взятии крепости Тятина (Бендер), при поражении турок под Аккерманом, при осаде крепости Тейвицы; участвовали в решительной битве, 9 июня, у реки Дуная и вместе с Ивонею отступали от берегов ее. После трагической кончины Ивони, как пишет господин Мельник в своих «Мемуарах Южной России», польские «казаки» частью были перебиты, частью взяты в плен; в числе последних был и Сверчовский[64]. Собственно низовые казаки во время подвигов Сверчовского и его товарищей, по указанию Мацеевского, разгуливали под начальством атамана Фоки Покотило на лодках по Черному морю и тревожили турок, не давая им возможности всеми силами ударить по Молдавии[65].