Не менее пестра была и картина политической жизни Западной Европы. В XVII в. господствующей формой государства был абсолютизм, оттого это столетие иногда называют веком абсолютизма. Но идейные и политические устремления, формы абсолютистского строя были в разных европейских странах весьма разнообразны. В Англии уже к началу столетия дворянский абсолютизм исчерпал свои прогрессивные возможности; острый конфликт между абсолютизмом и буржуазией, завоевавшей экономическое господство и предъявившей свои претензии на политическую власть, привел страну к революции. Во Франции, напротив, именно в XVII в. абсолютистское государство, подавив сопротивление феодальной знати и недовольство народных масс, достигает расцвета, способствует централизации страны и создает благоприятные возможности для развития промышленности и торговли. Утверждение абсолютизма во Франции отразило существовавшее в стране относительное и неустойчивое, но все же очевидное равновесие сил дворянства и буржуазии. Это равновесие серьезно нарушилось лишь к концу века, когда страна вступила в предреволюционную эпоху. В Испании абсолютизм утвердился еще в XVI в., но вскоре обнаружил свой реакционный характер, сохранил за феодальной знатью все ее привилегии, что нанесло ущерб стране, подавил муниципальные вольности и к XVII в. привел страну на грань экономической и политической катастрофы. В Германии опустошительная и кровопролитная Тридцатилетняя война надолго закрепила феодальную раздробленность; абсолютизм здесь осуществлялся в пределах карликовых государств. В столь же раздробленной Италии подобный провинциальный, региональный абсолютизм соседствовал с торговыми республиками.
XVII век — эпоха почти непрерывных войн в Европе, продолжающихся колониальных захватов в Новом Свете, Азии и Африке. При этом старые колониальные державы — Испания и Португалия — постепенно оттесняются на задний план молодыми буржуазными государствами — Голландией и Англией; начинается эра капиталистической экспансии.
При подобной пестроте экономических и социальных отношений, политических укладов в странах Европы, казалось бы, невозможно говорить о каком-либо единстве западноевропейской культуры в XVII в. И все же большинство советских ученых ныне рассматривают эту эпоху как самостоятельный этап в истории зарубежных литератур, потому что сквозь многообразие конкретных форм исторического и культурного развития отдельных европейских стран просматриваются черты типологической общности социальных, политических и культурных процессов этой эпохи.
Главное, что характеризует историю Европы в XVII в., — это переходность, кризисность эпохи. Рушатся вековые устои; обнаруживают свою несостоятельность многие считавшиеся непреложными истины; феодальные порядки еще сохраняют господство, но в недрах феодализма выявляются острейшие и непримиримые противоречия, которые предвещают неизбежное крушение всей старой системы. При этом необходимость и неизбежность перемен осознаются все большим числом мыслящих людей.
Начало этому процессу положила предшествующая эпоха, в истории культуры именуемая эпохой Возрождения. Уже тогда в феодальном обществе зарождались раннебуржуазные отношения, постепенно расшатывались основы господствующего миропорядка. Этот начинающийся кризис феодализма на первых порах воспринимался деятелями ренессансной культуры как освобождение от норм и догм средневековья, как избавление от гнета церкви, как открытие красоты, этической и эстетической значимости природы и человеческой личности. Лишь в позднем Возрождении «трагический гуманизм» начинает осознавать кризисность эпохи, неизбежность грандиозной ломки. Однако даже самые трезвые и проницательные художники Ренессанса, обнаружив несоответствие гуманистических идеалов открывающейся их глазам реальности, все же сохраняли иллюзорную веру в конечное торжество этих идеалов, хотя бы в отдаленном будущем.
Трагическая действительность XVII столетия уже не оставляла места для ренессансных гуманистических иллюзий; на смену ренессансному мировосприятию приходит новое, которое является как бы реакцией на прежнее, отталкивается от него, но вместе с тем ему наследует.
Становлению этого нового мироощущения способствовали и существенные сдвиги в области науки. В это время наука впервые оформляется как официальный институт; в Европе возникают первые научные общества и академии, начинается издание научных журналов. Характеризуя серьезные перемены, происходящие в это время в науке, Ф. Энгельс писал: «Буржуазии для развития ее промышленности нужна была наука, которая исследовала бы свойства физических тел и формы проявления сил природы. До того же времени наука была смиренной служанкой церкви и ей не позволено было выходить за рамки, установленные верой; по этой причине она была чем угодно, только не наукой. Теперь наука восстала против церкви; буржуазия нуждалась в науке и приняла участие в этом восстании»[2]. Схоластическая наука средневековья уступает место экспериментальному методу; «истины» Священного писания заменяются опытом и научным анализом. На смену отдельным гениальным прозрениям и догадкам ренессансной науки приходит систематическое накопление знаний. Ведущей областью науки в XVII столетии становится математика. Именно приоритетная роль математических знаний определяла, в конечном счете, такие характерные особенности культуры XVII в., как тяготение к аналитическому методу художественного осмысления действительности, геометрический характер и симметрия композиционных решений, особенно в изобразительных искусствах, и т. д. Вместе с тем в эту эпоху формируется целостная наука о природе, краеугольным камнем которой становится механика.