Но и это еще не все. Мы должны укрепить черные институты. Я призываю вас забрать свои деньги из центральных банков города и сдать их в Три-Стейт-банк — мы хотим создать банковскую систему внутри Мемфиса. Поэтому проходите мимо сберегательных и кредитных ассоциаций. Судья Хукс и другие расскажут вам о том, что у нас есть ссудно-сберегательная ассоциация. Мы просто настаиваем, чтобы вы сделали именно так. Положите свои деньги туда. У вас есть шесть или семь темных страховых компаний в Мемфисе. Теперь сделайте себе там страховку. Мы хотим, чтобы у нас была своя собственная страховая компания.
Теперь же поговорим о конкретных действиях. Мы начинаем процесс создания большой экономической базы. Прошу вас последовать нам и в этом.
Перед тем как перейти к заключению, я хочу сказать о том, какую выгоду мы получим, если доведем эту борьбу до победного конца. Ничего не может быть более трагичного, чем поставить точку сегодня, в Мемфисе. Мы должны довести этот бой до конца. Двигаться вперед до самого предела. Быть готовыми всегда оказать заботу своему брату. Конечно, вы можете и не приходить на забастовку. Но либо мы победим вместе, либо вместе падем.
Как-то раз один человек пришел к Иисусу, и он хотел задать Ему несколько жизненно важных вопросов. Он хотел обмануть Иисуса и доказать Ему, что он знал больше, чем сам Иисус, и за счет этого свергнуть Его. Теперь этот вопрос мог бы легко лечь в основу философской или теологической дискуссии. Но Иисус сразу рассказал об одном человеке, который попался в руки шайке воров. Вы, наверное, помните, как левит и священник, шедшие мимо по дороге, не остановились, чтобы помочь ему. В то же время мимо проходил человек другой национальности и веры — самаритянин. И он оказал нуждающемуся первую помощь. Он был благородным человеком, он был великим мужем, потому что у него была способность превращать «я» в «ты», и он имел сострадание к ближнему своему. И вот теперь мы используем все наше воображение, чтобы попытаться понять, почему священник и левит тогда не остановились. Можно, конечно, предположить, что они торопились на службу в церковь — на духовное собрание — и им нужно было еще вовремя добраться до Иерусалима, чтобы на него не опоздать. В то же время мы можем предположить, что здесь они следовали религиозному закону, который гласит, что тот, кто участвует в религиозных ритуалах, не должен двадцать четыре часа до церемонии прикасаться к человеческому телу. Но в то же время мы начинаем задумываться над тем, что, может быть, они и не шли в Иерусалим или в Иерихон, а просто хотели образовать ассоциацию по улучшению состояния дорог Иерихона. Есть и такая вероятность. Возможно, они считали, что лучше всего уничтожать проблемы на корню, вместо того чтобы потом застопориться на месте, совершая единичные попытки их решить.
Но я собираюсь рассказать вам то, что подсказывает мне мое воображение. Может быть, эти люди просто были напуганы. Судите сами: дорога в Иерихон — опасная дорога. Я помню то время, когда г-жа Кинг и я впервые были в Иерусалиме. Мы арендовали машину и поехали из Иерусалима в Иерихон. И как только мы выехали на эту дорогу, я сказал своей жене: «Я теперь понимаю, почему Иисус в своей притче выбрал именно это место». Это ветреная, извилистая дорога. Она действительно подходит для засады. Вы начинаете путь в Иерусалим, который проходит на высоте 1200 миль, то есть, простите, 1200 футов над уровнем моря. И к тому времени, когда вы достигаете Иерихона, пятнадцать или двадцать минут спустя, вы находитесь уже на 2200 футов ниже уровня моря. Это действительно опасный путь. Во времена Иисуса он был известен как «Кровавое ущелье». И вы понимаете, что, возможно, священник и левит, увидев человека, лежащего на земле, могли подумать, что грабители все еще где-то рядом. Или, может быть, человек на земле всего лишь притворяется. И он ведет себя так, как будто он был ограблен и ранен, чтобы напасть на них, заманивает их туда, чтобы быстро и легко захватить их. И поэтому первый вопрос, который задал себе левит, был: «Если я остановлюсь, чтобы помочь этому человеку, что тогда произойдет со мной?» И в этот момент мимо шел тот добрый самаритянин. И он задался другим вопросом: «Если я не остановлюсь, чтобы помочь этому человеку, что будет с ним?»
Этот же вопрос стоит и перед вами сегодня. Не «что произойдет со мной в те часы, которые я, как пастырь, изо дня в день, из недели в неделю провожу в своем кабинете, если я остановлюсь, чтобы помочь санитарным работникам?». Вопрос не в том, «что случится со мной, если я остановлюсь помочь этому человеку?», а в том, «что случится с санитарными работниками, если я не остановлюсь, чтобы помочь им?». Вот в чем суть вопроса.