Плохо дело!
И тут, мне повезло!
Жутко, нечеловечески повезло!
Поглядывая в зеркало на настигающую меня тарелку, я отвлекся на миг, выкручивая руль, чтоб увернуться от вставшего посреди улицы Форда и в эту минуту над головой оглушительно лязгнуло. Пахнуло горячим ветром, машину завертело, словно не асфальт был под колесами, а ледяной спуск. Скрежет и грохот рассыпающегося на части грузовика ошеломил, но длилось это недолго. На смену ошеломлению пришёл ужас, холодным ручьем скользнувший под рубахой. Чем-то преследователи меня достали. Распавшись на две половины — правую и левую, грузовик завертелся и на моих глазах правая полукольцом обняла столб. Моей, левой, повезло куда как больше. Крутясь, словно брошенная палка она влетела в прозрачную стену какого-то магазина, с шумом обрушив за собой стеклянный дождь. Я не знаю, чем они достали меня лучом ли или чем-то иным — какой спрос с этих диких пришельцев? — главное состояло в том, что раскроили они автомобиль с легкостью кондитера, отрезающего кусок кремового торта. Хотя более всего это конечно походило на то, что они разрезали автомобиль от багажника до двигателя огромной дисковой пилой.
— Вообще-то это не честно.
— Что именно?
— Тарелка и все, что с ней связанно…
— Это почему же? Аргументы есть или только чувства?
— Есть, есть… Как игра называется? «Зеербургское подполье»? А противоборствующие стороны кто? Президент и Мятежники?
— Все верно излагаешь. Дальше что?
— Где тут пришельцы и летающие тарелки?
Второй потыкал пальцем в экран.
— Как видишь, нашлось место. В жизни — у нас это каждый знает — всегда есть место подвигу.
— То есть ты хочешь, чтоб мой человек совершал подвиги и сражался с пришельцами? Это же ни в какие ворота не лезет…
— Ну почему ни в какие? — переспросил Первый, чувствуя что та самая палка, которую, как всем известно, ни в коем случае не стоит перегибать все же малость перегнута.
— Зачем ему сражаться с пришельцами? Я сейчас на него троих ниндзей натравлю. Ниндзя ведь не пришельцы? С ними-то твоему герою не зазорно подраться?
— Безоружным?
— Так ты же только что сам сказал, что все боеприпасы у вас кончились. Так что я не виноват…
— Ну смотри… — покачал головой Второй. Голосом он дал понять, что тоже готов придумать нечто из ряда вон выходящее. — Я ведь сейчас тоже что-нибудь придумаю.
— Ну так давай, шевели извилиной. Чего ждешь-то?
Несколько секунд я тряс головой, разбрасывая вокруг себя крошки толстого витринного стекла. То тут, то там на глаза попадались осколки кирпичей, куски каких-то приборов, пластика, на периферии зрения плавали оранжевые пятна. Вдобавок ко всему в голове гудело.
Нет. Не в голове это гудело. Я выглянул из-за опрокинутого прилавка. Тарелка, испуская густой гул, опускалась перед развалинами и понятно, что никаких добрых чувств обитатели этого механизма ко мне не испытывали. По определению. Опоры коснулись земли, космический гул сменился совершенно земным скрипом и откуда-то сверху — из-за козырька над входом, я не видел откуда именно — спрыгнули три закутанные в чёрные одежды фигуры.
Ниндзя…
— Бред!
— Почему? Раз уж ниндзя как явление, существует в природе, то их появление ничуть не противоречат логике.
— Логике да, не противоречат. А вот здравому смыслу — противоречат. Откуда ниндзя взяться на летающей тарелке?
— Фигня! Вон они, взялись откуда-то… Было же написано — «Новые реальности»! Вот тебе и реальность. Новая. С ниндзями.
— Все равно бред.
— Не наше это дело что-то кому-то объяснять. Твой товарищ сам себе это объяснит, если не захочет, чтоб у него шизофрения возникла.
16
Ну что, что ниндзя? Почему бы и нет? Ниндзя как ниндзя… Надо же, как эти, с тарелки, плотно закорешились с земной реакцией! И фашисты у них, и японские милитаристы. Сплошь реакционеры в друзьях-соратниках. Все как в политинформациях прописано. Только итальянских чернорубашечников не хватает.
Приправ на колено чёрные фигуры на мгновение застыли и тут же, обменявшись быстрыми взглядами, бросились в развалины. Ровно за секунду до этого я, наконец, сообразил, куда это меня, в буквальном смысле этого слова, забросила Судьба. Строительный магазин!
Точнее теперь уже развалины строительного магазина. А оранжевые пятна в глазах — рассыпавшиеся по этажу каски! Нахлобучив одну, я быстро огляделся. Притвориться манекеном мне никак не светило, так что пришлось хватать ноги в руки и бежать к лестнице на второй этаж. Первый чёрный человек заметил меня, собака, и бросился следом, однако поскользнувшись на разлитой краске, проскользил мимо, только махнув катаной. Я увернулся и добавил ему расцветки, бросив вслед баллон краски. Из раскрывшейся налету объемом с хорошее ведро банки, выхлестнула жёлтая, словно язык неведомой твари, лениво-тягучая струя и дотянулась до моего врага. Тот завизжал, не от боли, конечно, а от оскорбленного самурайского духа. Ещё бы! Если только что он походил на сурового воина, то после моей красочной эскапады никого другого, кроме клоуна он и не напоминал. Хотя нет. Ещё его можно было принять за бомжа, заночевавшего в мастерской художника абстракциониста или чудом принявшую человеческий облик его же палитру.