2. КОЛЛЕКТИВНЫЙ НАРЦИССИЗМ, ИЛИ КОЛЛЕКТИВНОЕ САМОЛЮБОВАНИЕ
Взгляд на самого себя есть подтверждение взгляда другого или других. В интимной задушевности уединенного, закрытого для посторонних глаз кабинета порядочный человек создает и подправляет свой образ, который он считает «авантажным», выгодным для себя, образ, который получит одобрение в обществе, ибо речь действительно идет о том, что человек хочет нравиться другим, хочет обладать привлекательностью. Ведь человек из общества — креатура общественного мнения. Ему недостаточно своего собственного самоуважения и своих заслуг, если его репутация не находит подтверждения в обществе. «Мое зеркало и моя репутация не лгут», — писал Бюсси-Рабютен под воздействием весьма знаковой ассоциации, объединив два вроде бы разнородных явления28.
Репутация — это своеобразное эхо или зеркальное отражение, создаваемое другим человеком, дающим подтверждение обоснованности питаемого к самому себе самоуважения; она берет свое начало в добродетели, во многом зависит от чувства чести и достоинства, а также от почета, коим пользуется человек, от доблести и храбрости, а также от того, сколь высоко себя ценит человек; и репутация придает всем этим качествам лоск и блеск, а искусственность этому во многом способствует, ибо, как пишет Б. Грасиан, «тот, кто себя не видит, пребывает в положении, как если бы его не существовало вообще»29.
Реальность и отражение взаимно поддерживают друг друга. Видимость вовсе не искажает действительность, а позволяет ей выйти на поверхность и добиться одобрения. Мере знал, что для того, чтобы выглядеть порядочным человеком, надо было быть таковым в действительности, а Фаре отмечал, что «мастерство и ловкость во многом способствуют проявлению добродетели»30. Таким образом бытие и способ бытия отождествляются.
Итак, украшения и прочие прикрасы, одеяние и прическа должны служить тому, чтобы за человеком закрепилась репутация чистого душой, доброго и добропорядочного члена общества, подобно тому, как богатая рама, в которую оправлено красивое зеркало, служит ему украшением. Также XVII век придавал огромное значение первому впечатлению, надо было притягивать к себе взоры других путем применения разного рода «знаков и сигналов». Как отмечал некий сицилиец, посетивший Париж, «ленты, кружева и зеркала — вот три вещи, без коих не могут жить французы»31. Человек, занимающий определенное положение в обществе, носит свое одеяние с достоинством в той же мере, в какой это одеяние придает ему самому достоинства. Ведь одеяние со всеми присущими ему «знаками и сигналами», и есть то, по чему взгляд человека опытного определяет, какое общественное положение занимает другой человек и к какому слою он принадлежит. Об уважении, испытываемом человеком к другим людям, особо свидетельствует то, с какой заботой он относится к своей внешности и сколь сильно он стремится заставить сиять ярким блеском свою внешность; одеяние объединяет то, что тело разъединяет, а искусство нравиться другим и самому себе лишает в каком-то смысле самолюбие и себялюбие, доходящие до эгоизма, того, что делает их столь отвратительными.
Связи и отношения, существующие между людьми, основываются на приверженности одним и тем же «системам знаков», на социальном консенсусе, в котором каждый протягивает другому зеркало, которое он сам желает видеть или желает видеть другой; идеал честного и добропорядочного человека, по выражению Старобинского, представляет собой совершеннейшую взаимность и полнейшее соответствие друг другу.
Правила приличий требуют, чтобы люди относились друг к другу с почтением и выказывали бы уважение, прибегая к мимикрии, свойственной зеркалу. «Вы не проявите неуважения и конечно же поклонитесь тем, кто кланяется вам, и проделаете это с учтивостью, равной их учтивости, — поучает руководство по поведению в светском обществе под названием «Правила галантности и учтивого обхождения», — и никто не должен заметить, что вы ждете, когда другое лицо первым поднесет руку к шляпе, чтобы приветствовать вас, что вы позволяете ему проделать половину дела, прежде чем приступите к поклону сами»32.
Чрезвычайно усердная подготовка к слаженности и согласованности действий, наука «умения подавать ответные реплики», т. е. в ответ на какое-то действие совершать «точную копию» этих действий и подавать другим членам общества соответствующие знаки, наука «соблюдения симметрии», абсолютный конформизм, приспособленчество к принятым нормам поведения и строгое следование им, — все эти явления достигали кульминации во время празднеств в Версале, где все было расписано как по нотам и где все и вся вращалось вокруг царственного актера и образца поведения.