В это время, в последние года Тун-хо (1012), правительство прекратило все торжества и занялось внутренним управлением: составлением списков народа, их жалоб, тяжб, которые и препровождались во дворец; но по причине обилия таких представлений должностные чиновники стали больше нарушать законы, действовать несправедливо, почему в г. пр. Тунь-хо сочли за благо поскорее решать всякие споры и тяжбы и освобождать преступников, так что в 2-х округах Ичжоу[372] и Пинчжоу в это время тюрьмы были пусты (!), а в 5-й год Кай-Тай (1017) тоже было уже во всех провинциях (чжу-дао?!), так что стало заметно, как подул ветер уничтожения уголовных наказаний (!).
В силу таких обстоятельств чу-ми-ши (правители департаментов) не имели трудных дел в государственном хозяйстве и даже не занимались сами разбором тяжб, а все исполнял Эр-ци-му (или-цзинь, иличань). Так было при 2-х чу-ми-ши, следовавших друг за другом, Сяо Хо-чжо и Сяо Пу[373].
Но затем стали доходить слухи о новых ссорах и тяжбах, потому что тогдашние граждане (ши-жень, современники) по наследственности привыкли к коварству и заводили ссоры, отчего светлый характер (гао-фынь) этой эпохи несколько уменьшился. Побуждаемый такими обстоятельствами, император в г. прав. Тай-Пинь, 6-й год (1026), издал указ, в котором он говорит о разделении империи на 2 департамента — Северный и Южный — ввиду устранения столкновений 2-х наций (т.е. Киданьской и Китайской), и затем о необходимости применения закона одинаково к богатому и бедному, потому что в противном случае появится неудовольствие в народе и, след., нарушение закона. Вот этот указ: «Я (государь про себя) имею в своем государственном ведении Киданей и Китайцев, посему разделяю свое государство на 2 отдела: Северный и Южный департаменты, ибо желательно удавить жадность и обман, а также надменность и тревожное состояние обеих сторон (т.е. Киданей и Китайцев). Если же закон станет разграничивать богатых и бедных, то непременно появится неудовольствие и ропот, появятся нарушители закона, и нельзя будет увещевать, но для устранения недовольства и есть чиновники, которые могут проникать к двору и представлять о народных нуждах».
«Печально только то, — говорит далее указ, — что побочные родственники внутреннего рода (ней-цзу-вай-ци) много полагаются на милость и действуют подкупом... Если не обращать внимания на это, то закон перестает действовать, рушится, почему от сего времени для дорогих родственников (гуй-цы) по обжаловании ими дела не разбирать, большое оно или малое, и одинаково назначаются прокуроры (се-ань-вень, завед. допросом), которые делали доклад».
Относительно деятельности Северного и Южного департаментов было постановлено следующее. Эти департаменты, сделав допрос и разъяснив самые мотивы преступления (букв. истину), составив протокол, должны делать доклад, а не объявлять это силой закона (не приводить в исполнение). По принятии доклада они должны просить сообщения о нем, а по доставлении сообщения (или утверждения верховной властью) приводить в исполнение, т.е. назначать наказание, смотря по вине преступника.
Последним актом деятельности этого законодателя было дополнение и перемены в уголовном кодексе и приведение его статей в надлежащее состояние. Указом от 7-го года Тай-Пин (1027, смерть Шэнь-цзуна последовала в 1031) внутренним и внешним вельможам (да чень) было постановлено: «В статьях закона есть недостатки, почему определение соразмерности наказания затрудняется, в силу чего статьи закона должны дополняться и изменяться по инициативе Верховного Совета (шань-чжи-и)».
Более подробнейшее понятие о статьях уголовного закона и составлении самого кодекса мы получим при следующем обзоре.
В первые моменты деятельности этого императора мы замечаем как бы противоречие той мысли, которая была высказана нами при определении общего характера законодательной деятельности Шэнь-цзуна, а именно: что деятельность последнего явилась образцом для последующей, т.е. той, которую мы намерены обозреть. Но такое противоречие только кажется на первый взгляд и вовсе не находит себе поддержки в основном характере деятельности нового законодателя. Надо знать, что этот законодатель в начале своего царствования находился под сильным влиянием своей матери, императрицы Цинь-Ай, вышедшей бог знает из какой среды и обладавшей страшным честолюбием[374]. Страстная интриганка, не чуждая жестокости, она, конечно, не могла дать новому императору такого же светлого понятия о государственных делах, как императрица Жуй-чжи, воспитавшая образцового государя династии Шэнь-цзуна: эти женщины были диаметрально противоположны друг другу. Но Син-Цзун недолго находился под влиянием своей матери, и, как говорит история, жестокость страстной интриганки после первых дебютов не нашла себе сочувствия в новом императоре, видимо, жаждавшем другой обстановки. Он вышел из-под ее опеки и явился самостоятельным деятелем, во многом подражавшим своему отцу, но порой проявлявшим и то неутрачиваемое влияние, какое вынес он при первой поре своей политической жизни. Однако ж, мы видим, что он всюду следовал гуманному началу своего отца и даже, кажется, обратил и свою мать на ту же дорогу, потому что после, как увидим ниже, она старалась проводить тот же гуманный Шэнь-цзуновский взгляд в сфере применения закона.
Вот что было на первых порах законодательной деятельности Синь-цзуна — замысел о возмущении наказывался смертью. Так, когда по вступлении Синь-Цзуна на трон предков императрица Цинь-Ай, желавшая доставить своим братьям как можно больше значения, открыть дорогу к почестям, — для чего, конечно, нужно было устранить все на пути к предположенной цели, — подучила их (Фынь-цзя-ну и пр.) открыть обвинение против некоего Чу-бу и пр., замышлявших, будто бы, о возмущении при содействии императрицы Жень-де[375] и их жен, и когда под влиянием советов той же Цинь-Ай приняли за истину это ложное обвинение, то императорским указом Чу-бу и др. 10 человек с императрицей Жень-де были признаны виновными (это тоже род наказания?), а 44 с лишком человек были наказаны смертью; имущество их было конфисковано, а императрица Жень-де была сослана в Верхнюю столицу (Линь-хуань-фу), а затем, по проискам Цинь-Ай, пославшей тайно убийц, была умерщвлена[376]. Торопились убить и других лиц, обвиненных в заговоре о возмущении, и приказали не входить с протестами и «печалованием» за преступников.
372
Округ И-чжоу лежал в районе Южной столицы, в пределах нынешней Маньчжурии, а после перешел в владение Средней Пин-чжоу (см. выше, цз. 36 Ляоши).
373
Сяо Пу принадлежал к дому Ши-лу (тао-фу) императрицы Цин Ань, супруги Тай-Цзуна в 6-м колене. О Сяо-хо-чжо ничего не известно, т.е. к какому роду он принадлежал.
374
Подробнейшее понятие о ней я дам в статье о положении женщин и их роли в государственной деятельности — что будет ниже.
375
Императрица Жень-де — жена Шэнь-цзуна, воспитательница Син-Цзуна, когда На-му-цинь (соб. имя императрицы Цинь-Ай) не имела еще титула императрицы (хуан-хоу). Она — дочь младшего брата императрицы Жуй-чжи У-янь'я.
376
По «Биографии императриц» Жень-де не была умерщвлена, хотя и был подослан убийца, но он возвратился, не совершив приказанного.