В другой раз, когда цзедуши (этот чин мы встречаем и в Китае при Танской династии) войска Нинь-юань («успокоение отдаленного») Сяо Бо отнял у Уэргу-Делесского сянь-гуня Далу[377] жену и сделал ее своей наложницей, за что должен был подвергнуться наказанию батогами, императрица Цинь Ай и тут выказала свою деятельность, дав совет избавить его от наказания, а только лишить власти. За убийство человека, особенно в пьяном виде, иногда (по случаю праздника) делалось прощение. Так, когда мей-лень (мейрень) Гу-ден совершил таковое убийство в пьяном виде и бежал, по случаю праздника хуй-юнь-шоу (долгоденствия) вышел манифест, коим он избавлялся от наказания.
За шпионство также следовало прощение после предварительного допроса. Так, в день именин (день рождения) младшей сестры императора Циньго (та чум) Царевны у императора было торжество. Один музыкант из свиты (труппы актеров) императора Чжен-до-бень был подослан Сунцами шпионом. Вельможа (да-чень) узнал об этом и сделал ему допрос с пыткой, но затем простил.
Однако ж, под конец законодательной деятельности Синь Цзуна мы видим, что дух Шень Цзуновских времен несколько стушевался, и именно потому, что издан ряд законов, весьма строго наказывающих за безделицу, а именно: за стрельбу на запрещенных местах, назначенных для охоты императора. Здесь мы не можем не видеть того субъективизма в законе, которого я коснулся в общем взгляде, того, так сказать, эгоистического мотива в издании закона, который мы нередко встречаем в Восточных законодательствах и который по-настоящему должен бы был избегаться как не находящий себе источника в народных нуждах, в интересах государства. Относительно этого вышел такой указ: «Все чжан-лань-цзюнь'и (т.е. дворцовые казначеи) и пр. за стрельбу оленей на запрещенных указом местах подвергаются 300 палочных ударов и не смеют просить наград; младшие цзянь-цзюнь'и за тоже преступление подвергаются 200[378] палочных ударов и понижаются в чинах, чтоже касается народа, то он за возмущение подвергается 300 ударов».
Кроме того, правительство Синь-цзуна строго разграничивало казенные и частные интересы, и поэтому частных лиц, взявших тайно чиновнич. (казенные) вещи, подвергало ответственности наравне с обыкновенными ворами. В указе, изданном по этому поводу ко всем должностным (знаменным) чиновникам, говорится: «Тот из частных людей, кто возьмет чинов, принадлежности (у, вещи, печати, значки и проч.), должен считаться настоящим вором».
Этим закончилась 25-летняя законодательная деятельность Синь-цзуна, и надо отдать справедливость, что если она не чужда была некоторых недостатков, то в общем повторяет собой светлый век прошлого царствования.
Теперь мы приступим к обзору законодательной деятельности Дао-Цзуна.
В деятельности этого государя, как я уже говорил выше, мы замечаем поворот, имеющий своим основанием печальное положение дел внутри государства, несмотря на два предшествовавших блестящих царствования. Об этом состоянии разлагающегося общества мы можем, прежде всего, заключить по тем постановлениям императора, которые были направлены против существующих анормальных уклонений как народа, так и чиновников. Эти грозные постановления имели своей цельной точкой: уничтожить самовластие и пристрастие чиновников и присутственных мест в постановлении судебных приговоров; устранить бесполезные тормозы и «московское волокитство» в решении дел посредством установления чиновников для немедленного решения на месте без представления двору, как это было прежде; ввести добросовестность и истинность в допросе поручением этого более преданным и честным лицам; парализование хитрости и коварства, при этом (т.е. допросе) уничтожение взяточничества (Указ г. пр. Шоу-Чан, 1092, 5 луне); единство закона для 2-х первенствующих народностей — Киданьской и Китайской, окончательное организование самого кодекса путем радикального изменения некоторых статей, основывающегося на началах древних установлений. Вся эта область деятельности поистине составляет светлую страницу в истории династии и отводит самому законодателю почетное место наряду с самым просвещенным и лучшим законодателем династии — Шень Цзуном. Впрочем, сам Дао Цзун не отличался твердостью и стойкостью характера, чему лучшим доказательством служит темная интрига сильного министра его И-сунь'я (по другому И-синь'я), в которой погибли как жена императора СЮАНЬ-И, так и сын его — ЖУЙ (И-ле-хань). Как говорит история: «Хоть император знал о кознях своего любимого министра, но не мог противостоять ему», конечно, по слабости характера.
Кроме того, не могу пройти молчанием очень любопытного явления, встретившегося на страницах о зак. деятельности этого царствования, а именно, определения самим указом цели установления закона, ясно выказывающего восточный субъективизм. В этом указе говорится: «Закон постановлен для того, чтобы узнавать народную преданность престолу...» По нашему европейскому взгляду, конечно, мотив установления закона совершенно различен от высказанного указом Киданьского императора. Европейские юристы признают, что закон устанавливается не для того, чтобы массы проявляли преданность престолу, власти, его устанавливающей, а с тем, чтобы сдерживать народные страсти, пресекать пороки, вредные в деле государственного развития и общественной безопасности... Ясно, что Китайско-Киданьская юриспруденция смотрит на это со своей точки зрения — и да не поставим ей сие в порок и поношение, ибо Азия — не Европа, там народ живет под другими условиями, при другой обстановке, и требовать от него Европейских взглядов — слишком педантично и бессмысленно...
Вот что постановило правительство относительно ведения дел в присутственных местах. Указом 1-го года Цин-Нинь (1056) ко всем сунь-ду-бу-шу (прис. местам улусов, дворцов и столиц?) было постановлено: «Если встретятся неясности и темнота в деле, то должно докладывать лично государю; остальным же делам, не имеющим неясности, давать должный ход. Устранив ложь и клевету в деле, по исправлении и прочтении выставлять на площадях (для всеобщего сведения?)[379].
Стремились к единству в приговорах согласно с приказами и установлениями для всех родов (бу-цзу). Вот что называлось в изданном по этому поводу указе во 2-м году Цинь-Нин 10-й луне (1057): «Цзюнь-чжан-ли (окружные старшины и правители), а также все бу (улусные правления) и все подведомственные им чиновники в решениях дел, касающихся заключения и смерти, должны следовать приказам, установленным для всех родов (бу-цзу)».
377
Было два Далу: один принадлежал к родовой нити Юань-Цзу, отца Си-ли-цзи (Де-цзу), к дому Чжунь-фу; род другого не известен. О Сяо Бо нет известий. У-Ван Тебу — сын Лун-Ю, племянник Шень Цзуна. Цзюни (сами войска) управлялись цзедуши. Всех таких войск было у Киданей около 10: ляо-синь, пинь-юань, чжень-у и пр. Уэргу и Деле — наз. соб. двух аймаков, впоследствии соединенных в один и управлявшихся 1 цзедуши. Чин же сянь-гунь был ниже цзедуши — полковник?
378
Замечательно, что младшие чиновники подвергались, сравнительно со старшими, меньшим наказаниям. У нас в Европе везде, кажется, видно обратное явление.
379
Действительно, замечательная черта в ведении дел, ставящая Вост. законодательство несколько выше Европейского с его «канцелярскою тайной».