В государстве Западное Ляо преобладала тенденция развития феодальных отношений. Форма государственного устройства эволюционировала от централизованной империи к каганату. По форме правления Западное Ляо можно назвать военно-деспотической монархией. Разложение империи имело одним из своих обязательных последствий процесс этнического распада. Не успевшие слиться в один этнос роды и племена, населявшие государство, в условиях нарастающего политического хаоса и стабильной экономической стагнации, которая сама была следствием складывания на территории империи так называемой «феодальной» экономики, по определению предельно автаркизованной и локальной, вынуждены были «выживать» самостоятельно. Кидани, не нашедшие себе места в новой этнополитической атмосфере, стали именоваться «западными» или «черными» (кара-китаи, кара-хитаи), в отличие от оставшихся на востоке «белых». Отколовшиеся роды в Азии часто именовались «черными». Постепенно, однако, оформилось иное понимание термина «кара-китаи». Если исходить из того, что термин «кара» в тюркских языках имеет значение «народ», «масса», то сочетание «кара-китаи» стали объяснять как «народ китаев».
Даши вынужден был увести с трудом собранные остатки киданьских племен по проторенной дороге на Запад. Туда и раньше уходили «лишние» роды и племена.
На территории Казахстана и Киргизии появилось государство Си Ляо, которое первые правители (прежде всего, гурхан Елюй Даши) упорно хотели превратить в империю. Однако можно утверждать, что оно стремительно скатывалось до уровня каганата. Каган традиционно воспринимался как боевой вождь, избранный Небом для определенной цели. Римляне таких варварских вождей называли дуксами. Таковы были Аларих I, Атилла, Садко.
История западнокиданьского государства предельно точно иллюстрирует этот откат, в котором ничего страшного, строго говоря, не было. Никакая империя по эту сторону пустыни Шамо (Гоби) фактически была не нужна и невозможна. Каганат был удачной формой выживания. Киданьское западное государство не только просуществовало до прихода отрядов Джучи, но и вполне удачно справлялось с серьезными врагами, типа последнего Великого Сельджука Санджара, хорезмшахов Текеша и Мухаммеда, киргизских племен, найманского царевича Кучлука.
В культурном отношении государство Западное Ляо было самобытным. Можно говорить о медленной десинизации культуры и широком заимствовании среднеазиатских культурных традиций.
В. Е. Ларичев, Г. Г. Пиков.
КРАТКИЙ ОЧЕРК ИСТОРИИ ИЗУЧЕНИЯ КИДАНЕЙ
История Востока традиционно вызывает большой интерес у исследователей. В последнее время интерес этот заметно вырос, что обусловлено целым рядом факторов:
1. Усилилось влияние некоторых восточных стран на мировую экономику и историю отдельных регионов.
2. Накоплен новый археологический материал.
3. Достигнуты определенные успехи в филологии, антропологии и этнографии. Объяснять историю стран Востока с помощью терминологии, разработанной на материале западноевропейской истории, стало сложнее.
4. Развился и широко применяется в исследовательской практике цивилизационный метод, позволивший конкретизировать само понятие «Восток».
5. Ведется поиск новых средств и методов для изучения восточного мира.
Труды отдельных западных и отечественных востоковедов привлекли внимание к конкретным народам, к их истории и характеру взаимоотношений. Это касается и национальных государственных образований на северной окраине танского и сунского Китая (тюркский и уйгурский каганаты, Бохай, Западное Ся, Ляо, Цзинь). Интерес к их изучению перманентно усиливался на протяжении XIX-XX вв. Это вполне понятно, ибо вторая половина I — первая половина II тыс. н.э. — одна из наиболее насыщенных событиями эпох в истории народов Центральной Азии.
В последние десятилетия резко возрос интерес к номадистике. Появилось несколько обобщающих работ, посвященных принципам взаимодействия кочевых и оседлых культур, а также общим закономерностям политического развития кочевых обществ. Среди наиболее известных теорий можно указать концепцию Н. Крадина об экзополитарном характере кочевого государства. Согласно ей, кочевое скотоводство в чистом виде не способно обеспечить общество всей необходимой продукцией, поэтому кочевники неизбежно вступают в контакт с соседними оседлыми культурами. Контакты эти есть условие выживания кочевого социума, который по своей природе направлен вовне, на присвоение и потребление ресурсов других культур. Схожую концепцию развивают зарубежные исследователи А. М. Хазанов, С. Джэгчид, Т. Барфилд и др.
Место кочевников в процессах политогенеза настолько значительное, что можно даже поставить вопрос о «кочевой альтернативе социальной эволюции»[501]. Можно ли кочевые образования считать государствами? Способны ли они были подняться до уровня такой сложной системы, как империя?[502]
Заметное место в истории центральноазиатского региона занимали кидани, сыгравшие значительную роль в бурных событиях предмонгольского периода и оказавшие огромное влияние на развитие культуры дальневосточной ойкумены. Киданьские племена не только объединились в рамках самой могущественной державы Восточной Азии того времени, «заставив мир дрожать», но и, используя достижения китайцев и покоренных народов, создали яркую цивилизацию, оказавшую существенное воздействие на эволюцию кочевого мира[503]. Киданьское государство представляло собой классическую «кочевую империю»[504].
История изучения киданей, их общественного строя, государственности и культуры в целом развивалась достаточно стандартно. Количество текстов, в которых хотя бы раз упоминаются кидани, огромно. Оно росло с каждым столетием[505]. Неудивительно, что основные проблемы истории и культуры киданей были поставлены буквально в начале самой этой истории.
Попутно необходимо сделать еще одно важное замечание методологического плана. Традиционно принято делить любую историографию на донаучный и научный периоды. Это деление имеет европейское происхождение и берет начало с эпохи Возрождения и становления нововременной науки. Именно тогда в экономике и обществе происходил процесс десакрализации, и бывший «христианский мир» встал на путь научно-технического прогресса. Но в истории, как известно, «швов» не бывает, поэтому нельзя недооценивать тот объем информации, который накоплен в доньютонову эпоху. Праздностью средневековые историки никогда не отличались, и китайские в этом плане не исключение. Можно говорить о кумулятивном характере развития процесса познания окружающего мира человечеством. К тому же, если исторические и политические деятели могли в какой-то мере дистанцироваться от той или иной религиозно-философской системы, то перестать быть представителями определенной цивилизации они в принципе не могли. Это, собственно говоря, и демонстрируют так называемые европейская, китайская и другие историографические традиции. Менялись цели исторического исследования, его характер и методы, но обязательно сохранялась преемственность. История киданеведения это хорошо демонстрирует.
501
См.: Альтернативные пути к цивилизации. — М.: Логос, 2000; Кочевая альтернатива социальной эволюции. — М., 2002.
502
Коган Л. С. Проблемы социально-экономического строя кочевых обществ в историко-экономической литературе (на примере дореволюционного Казахстана): Автореф. дис. ... канд. эконом, наук. — М., 1981; Хал иль Исмаил. Исследование хозяйства и общественных отношений кочевников Азии (включая Южную Сибирь) в советской литературе 50-80 гг.: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. — М., 1983; Крадин Н. Н. Кочевые общества. — Владивосток: Дальнаука, 1992; Крадин Н. Н. Общественный строй кочевников: Дискуссии и проблемы // Вопросы истории. — 2001. — № 4. — С. 21-32; Васютин С. А. Социальная организация кочевников Евразии в отечественной археологии: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. — Барнаул, 1998.
503
Wittfogel К. A., Feng Chia-sheng. History of Chinese Society Liao (907-1125) // Transactions of the American Philosophical Society. New series. — Philadelphia, 1949. — V. 36. — P. 1, 42, 64.
504
Пиков Г. Г. Специфика кочевой империи (на примере киданьского государства Ляо) // Вестник НГУ. Сер. История, филология. — Новосибирск, 2002. — Т. 1, вып. 2. — С. 18-30.
505
Флуг К. К. История китайской печатной книги Сунской эпохи (Х-ХШ вв.). — Л., 1959. — С. 214-219.