Во второй половине XIX в. изучением истории Дальнего Востока занималась целая плеяда видных представителей русской востоковедной науки. Особо тщательному исследованию истории Маньчжурии посвятили свою деятельность академик В. П. Васильев и В. В. Горский[7]. Их труды позволили представить главную канву исторических событий на востоке Азии вслед за тем периодом, который нашел наиболее полное отражение в переводах первоисточников, осуществленных И. Бичуриным. Первым, кто целенаправленно начал изучать историю киданей, стал Михаил Данилович Храповицкий (1816-1860 гг.), сын священника Крестецкого уезда Новгородской губернии, выпускник Петербургской духовной академии (1845-1849 гг.). Способности, ярко проявленные в годы обучения, предопределили включение его в статусе студента в состав XIII-й Российской Духовной миссии в Пекине, которая готовилась и формировалась при деятельном участии И. Бичурина. Возглавил ее Палладий Кафаров, и она отбыла в Китай в 1849 г. Перед М. Д. Храповицким была поставлена задача овладеть в совершенстве китайским и маньчжурским языками для исполнения переводов особо важных документов и научной деятельности, связанной с изучением новой истории Поднебесной.
Студент М. Д. Храповицкий проявил себя самым лучшим образом как в занятиях учебных, языковых, так и делах практических, переводческих (с русского на маньчжурский и китайский и наоборот). Так, известно, что он перевел на маньчжурский язык (по-видимому, для сведений и образования высших чинов императорского двора) книгу «Царствование Петра I». О высокой степени овладения М. Д. Храповицким государственными языками страны его пребывания свидетельствует весьма примечательный факт — именно ему был доверен перевод с русского на маньчжурский и китайский и наоборот, с того и другого языка на русский, исключительной важности документов, касающихся взаимоотношений двух великих империй Востока — России и Китая (трактат 1860 г.).
Что касается исторических штудий М. Д. Храповицкого, то они остаются до настоящего времени по большей части неизвестными (сокрытыми в хранилищах архивов), а известное специалистам — недооцененным. Между тем, по части исполнения научных программ Миссии он был впечатляюще активен и ярок, о чем свидетельствует обширное и разнообразное по содержанию собрание рукописей, которое должно, рано или поздно, стать объектом специального изучения (публикации написанного помешала внезапная ранняя смерть М. Д. Храповицкого). Более всего его привлекало изучение истории Цинской империи, что нашло отражение в статье «События в Пекине при падении Минской династии». Это сочинение представляет собой важный сюжет, исполненный в русле программы исследований В. В. Горского по истории маньчжуров. Судя по всему, М. Д. Храповицкий задумал создать монументальную историческую эпопею о маньчжурах с заходом в разного рода «смежные сюжеты» времени доцинской истории, для чего писались своеобразные «этюды» к будущей «картине».
Таким «этюдом» смотрится самое, пожалуй, значительное и почти, видимо, завершенное сочинение М. Д. Храповицкого — «Записки о народе Ляо». Это исследование может быть воспринято как поворотное для принятого ранее стиля и содержания работ по истории Центральной и Восточной Азии. Автора «Записок...» привлекают вопросы экономики киданей (определение уровня социально-экономического развития), обстоятельства возникновения народных достижений, характер взаимоотношений кочевников с Китаем. Его интересуют начальные страницы истории киданей, первоначальная их родина и происхождение, стыковка во времени и пространстве особо значимых для судеб народа событий. М. Д. Храповицкий глубоко затронул в своем сочинении ряд основополагающих проблем истории киданей, которые остаются и сейчас слабо разработанными. Это обстоятельство заметил знаток востоковедных архивов страны П. Е. Скачков и призывал к публикации «Записок...», которые, по его мнению, «принесли бы чрезвычайно большую пользу» исторической науке. Обстоятельства, однако, сложились так, что лишь теперь удается осуществить давно желаемое.
Исследования М Д. Храповицкого положили начало углубленного и всестороннего изучения истории киданей. К последующим за его смертью годам относится начало исполнения второго, после Г. М. Розова, трудоемкого и масштабного проекта. Его задумал В. П. Васильев и блестяще исполнил студент Санкт-Петербургского университета китайско-маньчжурского разряда факультета восточных языков Михаил Николаевич Суровцов. Речь идет о переводе им главного, наиболее полного и разностороннего по содержанию летописного источника «Ляо ши», который включал в себя бесценные сведения по части политической, экономической и культурной истории киданей, и создании на его основе монографического характера исследования — первого в европейском китаеведении обобщающего труда по истории «Железной империи» (907-1125 гг.). Ведь никто из исследователей ни отечественной, ни мировой синологии не ставил перед собой в качестве специальной задачи разработку связного очерка истории кочевой народности на основе чрезвычайно трудного для перевода источника — «Ляо ши».
М. Н. Суровцов прожил отмеренную несправедливой судьбой, до смертельной обиды короткую жизнь (20 октября 1850 — осень (?) 1874 г.). Но исполненное им за 4 студенческих года позволяет по праву, без каких-либо скидок поставить его в ряд выдающихся востоковедов России второй половины XIX в., мало кому известных даже в среде профессиональных историков-китаистов[8]. Уроженец села Кобанского Иркутской губернии, принадлежавший к бедному сословию обер-офицерских детей, обладал усердной тягой к знаниям и обладал редкостными способностями в овладении иностранными языками. М. Н. Суровцов окончил с серебряной медалью Иркутскую классическую гимназию и, в согласии с осознанными устремлениями, по ходатайству матери в кругах губернского начальства, был направлен для обучения в Alma Mater русского востоковедения — на факультет Восточных языков Санкт-Петербургского университета. Туда он и был зачислен без экзамена как обладатель ярко выраженных филологических способностей и стипендиат губернатора Восточной Сибири — графа, генерал-адъютанта А. П. Игнатьева, который решал проблемы восточных границ с Поднебесной.
7
Васильев В. П. История и древности восточной части Средней Азии от X до ХШ вв. с приложением перевода китайских известий о киданях, чжурчжэнях и монголо-татарах. — СПб., 1857; Васильев В. П. Сведения о маньчжурах во времена династии Юань и Мин // Годичный акт Санкт-Петербургского университета за 1858 г. — СПб., 1859; Васильев В. П. Описание Маньчжурии // Зап. Рус. географ, общ-ва. — 1858. — Кн. XII; Васильев В. П. Приведение в покорность монголов при начале Дайцинской династии (из Шен-у-цзи). — СПб., 1883; Горский В. В. Начало и первые дела маньчжурского дома // Тр. членов Российской духовной миссии в Пекине. — СПб., 1852. — Т. I; Горский В. В. О происхождении родоначальника ныне царствующей в Китае Династии Цин и имени народа маньчжу // Там же.
8
Подробности см.: Пиков Г. Г. Неизвестная страница сибирского востоковедения (М.Н. Суровцов) // Из прошлого Сибири: Межвуз. сб. науч. тр. — Новосибирск,. — Вып. 3, ч. 1; Пиков Г. Г. Из истории исторической и политологической мысли // История и социология государства: Сб. науч. тр. — Новосибирск, 2003.