Очень хочется задать трепку, отшлепать белый зад, чтобы выбить все ее страхи и глупые мысли. Можно было бы потрепать ее нервы, но она беременна. Моим ребёнком. Блядь. Беременна.
Это подарок. Чудо.
Птенчик хороша. Просто крестная мать. Обработала всех, переманила каждого на свою сторону. И они идут идиоты, слушают ее. Все. Даже Захар, блядь.
К моему счастью остальные герои этой истории не беременны и с ними я могу разобраться, не церемонясь с их чувствами.
Она лежит, точно ждёт, что я буду с ней разбираться, наказывать.
Подхожу к ней, изучаю ее испуганное лицо. Громадные глаза смотрят на меня не моргая, подбородок дрожит.
— Я буду поздно. Вернусь — поговорим. А сейчас выпей лекарство, которое тебе назначили и спать. — покрываю ее лицо поцелуями, чтобы успокоилась. Разберусь с ней позже.
Внизу в холле меня ждёт Лида в коктейльном платье, как я попросил. Ей очень идет. В хорошеньком платье с правильной прической и на каблуках, она сразу преображается. Становится более женственной.
— Захар ожидает. — открываю ей дверь, выпуская на улицу. Она вышагивает, гордо подняв голову. Я бы сказал, что она красивая, но не такая, как Мониша. Птенчик притягивает своей чистотой, обманчивой беззащитной, ангельскими чертами лица и дьявольски соблазнительной фигурой.
У самого входа стоит здоровый гелентваген. Сегодня из охраны только Захар с прокисшим лицом, с ним уже проведена воспитательная беседа. При возникновении повторного инцидента синяками он не отделается.
Захар помогает сесть Лиде в машину и садится на водительское сиденье сам. По его пару из ушей видно, как он психует и злится. Его я не посвятил в свои планы на сегодня.
Машина трогается плавно. Если я прав, то ночка будет веселой.
Глава 17
Golden Brut за последние годы стало слишком знаменательным и судьбоносным местом. Слишком многое решается и происходит именно здесь, в каком-то вычурном баре, в котором то и особенного ничего нет.
— Машину оставь, сам вали отсюда. — говорю Захару, помогая выбраться Лиде из машины. Тот смотрит недовольно, но подчиняется. Глазами во мне дыры прожигает. Свой лимит выкрутасов он исчерпал на ближайшие годы. Пусть теперь засунет своё недовольство куда подальше.
Охрана Рамазана встречает меня тепло, от них не укрылось моё отношение к своей правой руке. Ухмыляются, а от этих улыбочек Захар просто в бешенстве. Сосуды в глазах полопались от напряжения, совсем на зверя похож.
— Лука. Ты точно Дьявол, не знающий, что такое смерть!
Рамазан выходит к нам в сером костюм с красивой брюнеткой в красном откровенном платье в пол, встречают нас. Платье девушки говорит само за себя, а в уголке губ застыла белая сперма. Рамазан умеет скрасить время ожидания.
Сегодня бар закрыт только для нас, никого лишнего. Только мы, старые добрые друзья, решившие перекинуть пару стаканчиков в компании красивых девушек. Может быть немного бизнеса, но не более. Вечер обещает быть горячим и не скучным.
В глазах друга мелькает лукавая искорка при виде Лиды.
— Не преувеличивай. — пожимаю его руку. — Знакомься, это Лида, моя новая помощница.
Девушка неуверенно улыбается, не привыкшая к такой компании и вниманию. Уверен, что она и выходить в свет в платье не привыкла, вцепилась мне в руку, чтобы ноги не сломать на каблуках.
— Приятно познакомиться. Где же ты находишь таких помощниц постоянно? — он улыбается недвусмысленно, пошло, с откровенным намеком. — Рамазан, преданный друг Вашего Босса. А это Кристиночка, зайка моя.
Зайка делает реверанс, обнажая свой ай кью. Она под чем-то, это видно и по ее движениям и по улыбке и по здоровенным зрачкам. Просто красивый овощ, никогда даже не понимал, как на таких встаёт. Скользит по мне откровенным взглядом, рассматривает выпуклость в районе ширинки.
— Ты отпускаешь Захара, а как же обратно?
— Думал, ты предоставишь нам одну из своих комнат. — подмигиваю ему. Мы прошли в основной зал, в котором уже был накрыт стол на четыре персоны.
— Давай покурим? — предложил Рамазан. — А девчонки пока шампанского выпьют.
Мы поднялись на веранду, ту самую с которой открывалась стараясь Москва, особенно очаровательная в огнях ночного города: все самое страшное прикрыто темной, а достоинства подсвечены фонарями. На этой же веранде Мониша несколько месяцев назад пила вино с Оливером. Вызывающе глядя мне в глаза. Даже сейчас, кровь вскипает при воспоминании ее рядом со Спайком. Невыносимо думать, чтобы она была с кем-то рядом.
Она моя. Моя девочка. Помечена мною. Создана для меня.
— Я думал ты приедешь с женой.