Забираю пакеты и поворачиваюсь к Лиде, рявкая:
— Я голубцы дождусь сегодня?
Девочке не нужно повторять дважды, она подпрыгивает и несётся к двери. Когда входная дверь закрывается и мы оказываемся в небольшом коридорчике, она шепчет мне на ухо:
— Давай начнём с десерта? Ты так сексуален, когда злишься!
— Обязательно начнём со сладкого, но сначала ты мне расскажешь кто это был. — я уже стаскиваю с нее джинсы, не церемонясь. Но в моих мыслях всего копошится червь по имени Вадим. — Что это у нас за Вадимы такие?
— Сослуживец. — шепчет она, опускаясь на колени, на уровне моего члена, помогая расстегивать ремень. Совершенно правильная позиция, учитывая события.
— И почему он приходит к тебе с набором джентльмена?! — накручиваю ее хвост на кулак и заставляю смотреть мне в глазах. Девушка на коленях в нижнем белье — очень выразительно и сексуально.
В глазах Лиды промелькнуло что-то странное, что мне не понравилось. Она замялась и просто пожала плечами, будто не знает причину. Но я по глазам видел, что она умалчивает.
— Дорогая моя, я жду ответа от тебя, честного ответа. Потому что, если ты сейчас соврёшь, я узнаю все сам — и будет только хуже. — держу ее крепко, но она и не вырывается, дышит только часто, касается руками меня. Она не боится, чувствую только ее возбуждение.
— Я была влюблена в него раньше… — тихо говорит она, подрагивание кончика носа говорит, что тема болезненна для нее. Было бы благородно остановиться на этом, но мне нужно знать.
— а сейчас? — мой голос становится жёстче, как и я сам, не хочется уже никаких голубцов. Есть только желание вернуться назад в прошлое на несколько минут раньше и открутить голову Вадиму, заставить его перестать дышать. Растереть его мозги по подъезду.
— абсолютно безразличен. Это было давно…
Верю ей, но мысль, что она в кого-то была влюблена раздражает меня. Хотя было бы странно, если бы в ее возрасте она испытывала бы только любовь к маме и папе.
— И все же он заявляется к тебе, как к себе домой.
— Он дурак. Когда я любила его — была не нужна, как разлюбил — захотел себе. — она сглатывает и глаза на мокром месте.
— Убить его что ли. — хрипло думаю вслух, поднимая мелкую на ноги, целуя ее в засос, хочу поставить на ней клеймо, пометить. Она уже никуда от меня не денется. Даже если не любит, заставлю полюбить.
Удивляюсь, как можно не любить ее такую… слепленную из чего-то божественного.
— Он тебе не конкурент. — прижимается ко мне всем своим тоненьким телом.
Мой телефон взрывается, не умолкает. Эта мелодия стоит только на одном человеке. Я нехотя тянусь к разрывающейся трубке. Лида покрывает все моё тело поцелуями, спускаясь снова на колени и обхватывая губами член, заключая меня в плен.
— Да. — мне приходится поднять трубку, эта женщина издевается надо мной. Зная с кем я говорю, продолжает ласкать меня, не давая сосредоточиться. Словно хочет спровоцировать меня, посмотреть как я буду стонать в трубку.
— Прости, что отвлекаю, но у нас сегодня встреча с Эйном, он объявился. — мне приходится стиснуть зубы, чтобы из меня не выбрался хриплый стон. Вся моя выдержка направлена, чтобы держать марку. — Адрес скину, через час нужно быть там.
— Буду. — коротко бросаю я и издаю рык раненого зверя, потому что практически финиширую. Если она так решила меня умаслить — у нее это получилось. — А ну иди сюда…
Забрасываю ее на кровать, наслаждаясь тем, что вижу. Было бы замечательно, конечно, закончить день голубцами, но есть, как есть. Провожу руками по тонкому хлопку ее трусиков, оттягиваю резинку и стаскиваю их, отбрасывая в сторону.
— К сожалению, у меня максимум минут десять. Лука ждёт.
— Маловато, должен будешь… — она притягивает меня к себе сильнее, ускоряя процесс.
Мне нравится в этой женщине то, что она знает кто я и какая у меня работа, принимает это все и готова с этим жить.
У Лиды идеальное, созданное ежедневными тренировками тело, рельефное с изящными изгибами. Невысокая, маленькая, но такая сильная, когда это нужно.
— моя любимая…
Лука.
Сегодня этот ресторан закрыт для обычных посетителей. Владелец не очень этому рад, но я его мнение и не спрашивал, я хорошо плачу ему, чтобы он засовывал свой язык мне в жопу и довольствовался тем, что даю.
— Думал, не уложишься. — смотрю на часы. Я специально срезал время для Захара, чтобы он не занежился в двушке в объятьях Лидии.
Друг немного переменился в лице, морщинки разгладились, делая его лицо не таким грозным, Захар стал мягче. От него пахнет женскими духами и едой…
Неожиданно, даже для себя, начинаю смеяться как конь. Он смотрит на меня, не понимая причину смеха, а я никак не могу успокоиться.
— Я просто думаю над тем, что с нами стало. В кого мы превратились, друг мой? Еще вчера мы представляли общество холостяков, которых интересуют пистолеты, власть, деньги и война. А сейчас? Я нервничаю от того, что жена прислала письмо без смайлика, а от тебя пахнет бутербродами с колбасой.
Захар расплывается в улыбке, усаживаясь рядом.
— я сегодня в супермаркете выбирал капусту, так, чтобы листья не разорвало, когда голубцы вариться будут. И меня попросили закончить побыстрее, голубцы к восьми будут. — мы переглянулись, как два заговорщика.
Интересно, я тоже так выгляжу со стороны? Как будто по голове чем-то стукнули. Слегла влюблённый придурок.
— Собрал уже чемоданы? — Захар решает перевести тему разговора.
— Если все пройдет успешно, то прямо отсюда в аэропорт.
Если все закончится хорошо, то я устрою себе настоящий отпуск. Никаких дел ближайшие несколько месяцев. Пусть все катится к черту, я не супермен, чтобы уследить за всем. Буду эгоистом и сукой, пусть кто-нибудь другой займётся террористами. В конце концов я не просто так плачу деньги взрослым дяденькам.
— Что будете делать, когда родится ребенок?
— Алиса останется во Франции, если Париж будет не по душе, то куплю дом в Монте-Карло. Там солнечно и недвижимость неплохая, контингент жителей — интеллигентный. В Москве слишком многие знают ее в лицо, это опасно. Нужно сначала, прощупать почву, если все успокоится — я привезу их обратно.
— А ты?
— Буду жить на два дома. Управлять идиотами дистанционно. Не знаю. Пока не знаю.
Самое грустное в нашей жизни, что обратной дороги нет. Не удастся, как в фильме, все бросить, купить два билета до Шри-Ланки и жить на острове мечты. В жизни даже там тебя найдут, чтобы подвесить за яйца. Поэтому тебе придётся всю жизнь держать оборону и быть готовым, не расслабляться даже во сне.
Чтобы моя семья была в безопасности я готов перестать спать. Я на все готов — если этого требуют обстоятельства.
За мной всегда кто-нибудь будет охотиться.
В ресторан вошёл мужчина в джинсах, джемпере и пиджаке. Эйнштейн. Я бы может и не узнал его спустя столько лет, только прическа такая же осталась. Кучерявые волосы в разные стороны, дешевые очки.
— Лука, Захар. — он не протянул руку и не поздоровался, сел напротив, смотря на меня своими бесцветными глазами.
— Эйн. Так рад тебя видеть.
— Давай не будем играть в кошки мышки, Лука. Оба все знаем, все карты раскрыты. У тебя джокер, мой сын. У меня остался только один козырь. Мне есть что тебе предложить…
— и что же?
Габи решила продать мне Эйна с потрохами в обмен на свою свободу. Она очень умная сука, самая настоящая беспринципная тварь. Как еще можно назвать женщину, которая решила обменять себя на своего ребенка? Единственного ребенка.
Мальчик был очень симпатичный, я бы даже сказал, что очаровательный. Он взял от родителей все самое хорошее: внешность Габи, волосы и ум своего отца. Маленький трёхлетний паренёк был умён не по годам. Армянка оставила в его детдоме, даже не родственникам, как будто оставила его на всякий случай, вдруг он кому-нибудь пригодится. Это было ужасно.