— Ты понимаешь, что отмудохав Куликова в центре Москвы, стала не просто лакомым кусочком, ты стала трофеем. — он практически шипит на меня, а когда я не выражаю никакого ужаса, хватает больно за руку, в которой вилка.
— Трофеем? — делаю вид, что мне интересно.
Я понимаю его страх, что веду себя глупо и безрассудно, но ничего не могу собой сделать. Меня больше волнуют поиски, чем моя защита. Я живу этой мыслью.
У Луки много недвижимости, полные счета денег, автопарк здоровых джипов. А еще у него есть маленький остров, где-то в Карибском море. У меня глаза на лоб вылезли, когда я увидела весь этот список. Дьявол владел почти маленькой страной, если бы захотел, наверное мог бы создать такую. Гросселандию, адище.
А еще он был наверху пищевой цепочки, королем Прайма. И теперь целая очередь из желающих заполучить все эти несметные богатства и место на троне. И для этого им нужна я — самая ценная вещь Дьявола, та ради которой он отдал «жизнь».
— Да, ебт! Ты теперь еще и неприступная, слишком загадочная и лакомая! У меня уже десять доносов на то, что идёт поиск информации о тебе, а это за последние пол часа! Когда Лука забрал тебя, он вычистил всю информацию о тебе, как будто ты всегда существовала как Алиса Гроссерия. Никаких родственников, никакой информации, где ты жила и работала. Но они не успокаиваются, ищут тебя, вычисляют где ты. За тобой сейчас охота мощнее, чем…на Путина, блядь. Ты понимаешь масштабы?
— Если честно, нет. Не хочу об этом. Давай лучше о парне, которого Вы нашли?
— Ты знаешь зачем ты здесь?
— Да.
— Тогда ты понимаешь, что от тебя хотят?
— Да.
— Так говори…
— И не собираюсь
— Ты знаешь кто я?
— Нет.
— Я Алиса Гроссерия. И если ты мне сейчас не скажешь, где мой муж, я убью тебя собственными руками.
Парень, двадцати пяти лет, примерный сын из благополучной полной семьи, ломает стереотипы. С виду милый брюнет с карими глазами, ничего особенного, все только хорошего мнения о нем. Он псих и наёмный убийца. А говорят, что маньяками рождаются дети наркоманов. Смотрит на меня, как волчонок, испепеляет, не воспринимает всерьез.
Я вижу эту насмешку во взглядах всех мужчин. Гребаные сексисты, считающие себя сильнее и умнее женщин. Не видят во мне силы и власти, не боятся. А здесь нужно уважение. Как я справлюсь со всеми этими людьми, если они видят во мне только хорошенькую женщину? Месяц назад я бы с удовольствием хотела бы быть только миленькой и желанной девушкой, но сейчас я хочу быть лидером.
Я сижу на стуле напротив него в обманчиво непринуждённой позе, будто мне удобно так сидеть. Меня постоянно бросает в жар, поэтому я сняла пиджак, оставаясь в брюках и бежевой облегающей футболке, в которой при желтом освещении кажется, что я голая.
Закинув ногу на ногу, прижимая их друг другу изо всех сил, стараясь скрыть страх, изучаю его. Сначала нужно доказать себе, что справлюсь с такими как он.
Парень не отвечает на мой вопрос, просто смотрит бесцветными глазами, ожидая своей участи. С двух сторон от него стоят мои люди, они ждут моего решения. Уверена, что мысленно они проверяют на что я способна. Могу ли взвалить все на свои плечи, дотащу ли.
Никто не прогнется и не послушает тебя, если не увидит силы. Вонзит нож при любом удобном случае; нужно держать спину ровно, подбородок чуть вздернуто, не выдавать своих чувств. Нужно быть сильной.
Я попросила Захара и Майлза остаться за дверью. Должна справиться со всем этим сама.
Я встаю, выпрямляюсь, дышу рвано. Меня немного знобит из-за этого. Иду к нему, могла бы преодолеть расстояние за несколько шагов, но, кажется, будто проходит вечность. Он следит за моими передвижениями.
Сзади к штанам прикреплен нож из кизлярской стали, как говорил Лука, такой входит в живот как в масло. Достаю его медленно, рассматриваю рукоять, легкая и удобная. Это нож Луки, ночью я прячу его под подушку, он оберегает меня. Провожу лезвием по его щеке, выпуская струйку крови. Тот дрожит, дергается, но молчит. Невольно пробую его кровь на вкус, желая ощутить его страх, провожу аккуратно языком по не острому ребру.
Его глаза округляются, он испуганно сглатывает, потому что до него начинает доходить насколько я безумна. Я неадекватная, непредсказуемая.
— Я знаю, где они его держат.
Мое лицо озаряет улыбка.
Лука.
— Если из тебя нечего вытянуть, то ты нам больше не нужен.
Передо мной стоит высокий бородатый мужчина, очень крупный и сильный, представился Саидом. Он смотрит мне в глаза серьезно, выдерживает взгляд, не отстраняется и не дрожит. Человек, достойный уважения.
Я умею различать трусов, чувствую их страх, как они прогибаются под моим взглядом, скукоживаются. Этот опытный боец и вояка, он не боится смерти, так же как и я…
— Мне сказали убить тебя как пса, но я очень уважаю тебя. Ты не заслуживаешь быть выпотрошенным. — Из кармана своего пиджака он достаёт шприц, не сложно догадаться, что в нем. Я облегченно откидываюсь назад. Вот и пришло моё время.
Какая разница как умереть? Достойно или позорно? Есть ли разница? Главное, чтобы мои близкие остались впорядке, чтобы никто не тронул их, не обидел. Может быть, я смогу увидеть моего ребенка оттуда… По ту сторону.
Саид подходит ко мне, вонзая иглу в шею, отказываясь от прелюдии, постепенно вводя лекарство. С каждой каплей меня все сильнее клонит в сон, отключает, отправляет по сторону. Мне не больно. Хорошая смерть.
Перед глазами только Мониша. Маленькая с золотыми непослушными волосами, которые так и норовят залезть в рот или глаза, золотистые колоски пшеницы. Так и хочется напоследок провести по ним рукой, ощутить их гладкость. Я, словно наяву, чувствую ее запах — медового персика, запах весны.
Тело наливается свинцом, такое чувство, что мои руки и ноги стали весить тонну. Они тянут меня вниз, клонят к полу. Я отключаюсь.
Алиса.
Я вгрызаюсь зубами в кожу вокруг ногтей, сдирая ее.
Меня трясёт.
— Когда приедем, тебе нужно остаться в машине. Я оставлю тебе пистолет и твои ножи, сумасшедший Джокер. — Майлз, продолжающий играть роль моего папочки, даёт наставления без остановки, читает мне нотации. Слушая в пол уха его, прокручиваю в голове молитвы и надежды.
Жив. Жив. Жив.
Месяц безрезультатных поисков и абсолютной тишины, все словно сквозь землю провалились. К сожалению, многие не хотели помогать нам искать. Кто-то сразу же переметнулся на чужую сторону, стал одним из охотников, кто-то просто не хотел иметь дело ни с кем кроме Луки, не воспринимая Майлза, как лидера.
Я вижу нужный дом и напрягаюсь всем телом, хочется истерически кричать, выскочить еще находу, выломать чертову дверь. Сердце отбивает бешеный ритм, пробивая во мне дыру.
Я помню горящий дом и мысль, что Лука горит там. Заставляю себя не забывать дышать.
— Алиса. — голос Захара отдает сталью, он снова меняется. — Если хочешь помочь, сиди и не дергайся.
Не согласна с ним, не смогу усидеть в машине, если где-то в недрах этого заброшенного дома может быть Дьявол. Что они могли сделать с ним? Покалечить? Страх захлестывает меня, накрывает меня с головой. Но я понимаю их, я не солдат и не умею воевать, буду только путаться под ногами, мешать им. Они справятся без меня. Я надеюсь на это, буду молиться.
Когда они уходят, не говоря мне ни слова, бесшумно направляясь к дому, стараясь не привлекать внимания, внутри меня как будто запускают салют, я загораюсь, покрываюсь красными пятнами, из глаз текут слезы.
— Господи, если ты меня слышишь, пожалуйста, спаси и сохрани. Защити каждого вошедшего в этот дом, помоги найти Луку, прошу.
Раздаются первые выстрели автоматной очереди, я сжимаю сиденье машины, прикусывая внутреннюю стороны щеки. Глаза закрыты, не хочу ничего видеть кроме темноты. Минуты тянутся невыносимо долго, словно часы.