Так выступил на политическую сцену, среди воплей двух партий, этот человек, тщетно старавшийся ускользнуть от позора, связанного с его именем вследствие ошибок юности, состоявший наполовину из интриги, наполовину из добродетели. Бриссо, которому предстояло служить центром соединения партии Жиронды, уже ранее носил в своем характере все те элементы интриги и патриотизма, мятежа и мученичества, какие позже сказались в судьбах его партии. Департаментские выборы привлекали мало внимания. Национальное собрание исчерпало в стране и характеры, и таланты. Общественное уважение распространялось больше на те имена, которым следовало сойти со сцены.
IV
Депутация Жиронды — Перенесение в Пантеон останков Вольтера — Пересмотр конституции Национальным собранием — Король принимает конституцию
Между тем новое общественное настроение начинало заявлять о себе с юга, из Бордо. Департамент Жиронды заявил сразу целую политическую партию в лице двенадцати граждан, из которых состояла депутация. Им было суждено сообщить революции новый толчок, перед которым она все еще колебалась, и привести ее к республике. Но почему такой толчок должен был последовать от департамента Жиронды, а не из Парижа?
Бордо был парламентским городом. Парламенты там повсеместно воспитали дух сопротивления и нередко порождали неповиновение королевской власти. Бордо был городом торговым. Торговля сначала добивается свободы из-за интереса, а заканчивает опасным присвоением себе свободных инстинктов. Бордо был городом колониальным, большой американской пристанью во Франции. Постоянные сношения с американцами, следствие морской торговли, развили в Жиронде энтузиазм к свободным учреждениям. Наконец, это была местность, более склонная к философии, чем центральная Франция. Бордо был родиной Монтеня и Монтескье, двух великих республиканцев французской мысли. Один из них свободно исследовал религиозные догматы, другой — политические учреждения.
Кроме того, Бордо был полуримским городом, где предания свободы и равенства сохранились в адвокатуре. Какое-то дыхание древности воодушевляло там умы и проникало в речь людей.
В эту эпоху Национальное собрание распорядилось перенести прах Вольтера в Пантеон. Философия мстила — за проклятия, которыми преследовали прах великого реформатора. Труп Вольтера, умершего в Париже в 1778 году, был перевезен тайком ночью его племянником в церковь аббатства Сельер в Шампани. Когда это аббатство было продано нацией, города Труа и Ромильи оспаривали один у другого честь обладания останками великого человека и поклонения ему. Париж, где Вольтер испустил последний вздох, отстоял свои права как столицы и обратился к Национальному собранию с петицией, чтобы прах Вольтера был положен в Пантеоне, кафедральном соборе философии. Собрание восторженно приняло мысль о такой почести, которая указывала источник, откуда произошла свобода. «Народ обязан Вольтеру своим освобождением, — говорил Реньо де Сен-Жан д’Анжели. — Дав народу свет, он дал ему и власть. Народ бывает связан только впотьмах. Но когда разум осветит весь позор оков, народ краснеет за них и разбивает их».
Одиннадцатого июля департаментская и муниципальная власти церемониально отправились к Шарантонской заставе для встречи гроба с прахом Вольтера. Его поставили на площади Бастилии, как победителя перед своим трофеем. Гроб изгнанника подняли перед взорами толпы. Ему сделали пьедестал из камней, взятых с фундамента этой крепости деспотизма. Таким образом Вольтер мертвый торжествовал над камнями, которые служили заточением ему при жизни. На одном из этих камней были начертаны следующие слова: «Прими здесь, где ты был скован деспотизмом, почести, присужденные тебе отечеством».
На следующий день, при блеске солнца, которое рассеяло облака дождливой ночи, бесчисленные толпы шли в процессии за погребальной колесницей, которая везла прах Вольтера в Пантеон. В нее было запряжено двенадцать белых лошадей, гривы которых украшались золотом и цветами. Вожжи держали люди, одетые в одежду древних, как изображается на медалях триумфаторов. На колеснице лежало погребальное ложе, а на нем — увенчанное изображение философа во весь рост. Впереди, вокруг и позади саркофага следовали Национальное собрание, департаментские и муниципальные власти, конституционные сословия, магистратура и армия. Бульвары, улицы, площади, окна, крыши, ветви деревьев были заполнены народом, все взоры были обращены на процессию.